– Нет, что вы!
– Я вообще не хочу покидать Булл-Бэнкс, – добавила Карин. – И магазин, и долину Кеннета. Здесь Seligkeit. Ой, Алан, а вон там, под Erlen – как это по-английски? под ольхой? – там играет форель! Мне хочется навсегда скрываться здесь от опасности, пребывая в счастливом неведении.
– Скрываться? От какой опасности?
– Ну, от того, что меня пугает. Когда наступает темнота, мне страшно.
– Кстати, я тут вспомнил одну из баек Джека Кейна, – сказал я. – Когда он воевал в Бирме, их выстроили на молебен перед боем, и полковой пастор начал их увещевать: «Вам, ребята, не стоит ничего бояться. Христос повсюду. Он с вами и дома, и на чужбине, и в ночной тьме, и при свете дня. Он незримо присутствует с вами». А капрал рядом с Джеком пробормотал: «Надеюсь, Он не подсматривает, как мы с женушкой сношаемся».
– А я бы не возражала, – сказала Карин. – Может, Он и научился бы чему-нибудь новому.
– Сомневаюсь, – улыбнулся Тони. – Христос вырос среди галилейских крестьян.
– Нет, правда, я не шучу, Тони. Я преклоняюсь перед Христом, только жалко, что не могла с ним побеседовать, прежде чем Он все это начал.
Тони расхохотался:
– И что бы вы Ему сказали?
– Ну, Он хотел, чтобы люди по-доброму относились ко всем, и к друзьям, и к врагам, с таким сакраментальным… ach, was ist «Grossmut», Алан?
– С великодушием.
– Danke. Так вот, с сакраментальным великодушием. Но они способны на это лишь тогда, когда сами чувствуют себя счастливыми и благословенными, когда они всем довольны. И ощущать это они должны не только умом, но и всем телом. Человек – существо из плоти и крови. Он не может быть добрым и милосердным, если ему неведома настоящая плотская любовь. Тогда ему нечего отдать. А вот влюбленные могут позволить себе щедрость и сострадание.
– По-моему, Христос все это знал, – с легким укором возразил Тони.
– Но ведь Он об этом не говорил! Ни слова не сказал! – воскликнула Карин. – Он учил, что любви духовной достичь непросто, и все такое. Однако Он не сказал, что любви плотской тоже надо учить, поэтому все считают, что это легко, как утолить голод или жажду – в общем, удовлетворить аппетит. Идея искусной, бескорыстной плотской любви никак не отражена в христианстве, поэтому для многих так сложно возлюбить ближнего своего, ведь этой лестницы в их доме не существует. Никого не учат придавать плотской любви религиозное значение. Я тут недавно изучала англиканский молитвенник. В нем нет ни слова о плотской любви, даже применительно к браку. И, поверьте мне на слово, лютеранский молитвенник ничем не лучше.
– Поэтому ты не хочешь… – начал было я.
– По-вашему, древние языческие культы в этом отношении предпочтительнее? – вмешался Тони.
– Наверное, да.
– Но ведь учение Христа, так радикально отличающееся от языческих культов плодородия, – заметил я, – берет за основу иудейские идеалы моногамии и целомудрия. По-моему, Его величайшим нововведением была идея сострадания. Я тут как-то прочел, не помню у кого, что от Иисуса мы получили милосердие, а от древних греков – почти все остальное. Как бы там ни было, Тони, но Карин в чем-то права. У древней богини плодородия – Афродиты, Астарты, Атаргатиды, как ее ни называй, – много чудесных загадочных символов: вода и луна, зайцы и воробьи, липы и так далее. Все это очень таинственно и прекрасно.
– А я этого и не отрицаю, – сказал Тони, – но Иисус с Его идеей сострадания за последние две тысячи лет оказал огромное влияние на западный мир, поэтому если и возродить в наше время какой-нибудь древний культ богини, его вряд ли признают. Да, люди принимают сексуальность, потому что она естественна и привлекательна. Однако же они либо не догадываются о безжалостной жестокости таких культов, либо предпочитают не вспоминать о жертвенных женихах или невестах, о сакральных утоплениях, о ритуальных убийствах младенцев и тому подобном. Вдобавок богиня не терпит, когда ей в чем-то перечат, и не знает сострадания, если ей пытаются помешать.
– Тони, вы же знаете, что некогда считалось, будто все это представляет собой определенный аспект божественной сущности и мироздания, ну вот как тьма Кали. Лучше расскажите Карин про того индуса, который видел, как Кали выходит из реки.
– А, про Шри Рамакришну?
– А кто это такой? – спросила Карин.
– Рамакришна? Был в девятнадцатом веке такой индийский мистик, жил в Калькутте, называл себя жрецом Великой матери-богини. Однажды он медитировал на берегу Ганга и увидел, как из воды выходит молодая беременная женщина, рожает младенца и кормит его грудью. А потом превращается в чудовище, пожирает дитя и возвращается в реку. Рамакришна считал, что удостоился величайшего и редкостного явления богини.
– Ну вот, – сказал я. – А теперь я выступлю адвокатом дьявола и заявлю, что это достоверная манифестация божества.
– Надо сказать, что Иисус был далеко не сентиментальным, а в некоторых случаях не гнушался жестокости, – заметил Тони. – Вот, к примеру, «кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской…»
– Ох, Тони, не надо! – умоляюще воскликнула Карин.
Мы с Тони вздрогнули от неожиданности.
– Прошу прощения, – удивленно сказал он. – Я просто имел в виду, что в этом есть какое-то мрачное удовлетворение, ну вот как когда Гермистон заявляет: «Я с радостью отправил Джоппа на виселицу, и с какой бы стати мне было это скрывать?»
– Значит, вы не отрицаете правоту заявления Карин о чувственной Афродите?
– Нет, не отрицаю. Между прочим, в настоящее время Церковь тоже обращается к этой теме, хотя, признаюсь, что Евангелие о ней не упоминает. Безусловно, об этом можно долго говорить, но я предпочитаю не расхваливать товар, который в этом не нуждается. Любому здравомыслящему человеку это и так ясно, а чрезмерно ретивые проповедники зачастую просто валят все в одну кучу, не заботясь о личных нуждах каждого прихожанина, и в итоге все так называемое учение идет насмарку.
– Во всяком случае, один влюбленный, как ему и до́лжно, преисполнен щедрости и готов возлюбить весь мир. Так что завтра утром вы наверняка услышите, как я во все горло распеваю «Тебя, Бога, хвалим».
– Знаешь что, – вдруг сказала Карин, – я, пожалуй, пойду с тобой распевать.
Я со счастливым изумлением посмотрел на нее, а она еле слышно прошептала:
– Пойду… наверное… – А потом указала куда-то за реку. – Смотрите, там, на берегу, копошится водяная крыса… вон там, в зарослях пышных розовых цветов. Как они называются?
– Посконник. По-моему, им надо придумать название получше.
– Гретхен-у-ручья? Кружева коровницы?
– Услада пастора. О чем ваша проповедь, Тони?
– Деяния святых апостолов, глава первая, стих седьмой: «Не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти». Кстати, о временах и сроках… Мне пора домой, а то не успею поужинать перед собранием Юношеского клуба. Во всяком случае, Карин, мы с вами соглашаемся в одном…
