Я понимаю намек и затыкаюсь. Мэйри в настроении, и это та редчайшая ситуация, когда наши отношения работают как нельзя лучше. Более того, с нашей последней встречи прошло больше недели, и такая постельная засада – лучшее, что со мной происходило за долгое время.
Примерно час спустя, вымотанные и мокрые, мы лежим, обнявшись, на кровати (одеяло решило перебраться к одежде на пол), и она тихо мурлычет.
– Так что случилось? – спрашиваю я.
– Ты был мне нужен, – говорит она с невинным эгоизмом, которому позавидовала бы любая кошка, и гладит меня по спине. – М-м-м. Хм-м. Плохая неделя.
– Плохая неделя?
Я пытаюсь быть хорошим слушателем. С ней я попадаю в беду, только когда открываю рот сам.
– Сначала полный бардак на работе: Эрик ушел на больничный и запорол дело, с которым работал, а мне пришлось за него разбираться. В итоге три дня подряд работала допоздна. А потом была вечеринка у Джуди. Она меня напоила и познакомила с каким-то своим другом. Он оказался полным дерьмом, но только после того…
Я откатываюсь в сторону.
– Ты могла бы этого не делать, – слышу я собственный голос.
– Чего не делать? – обиженно спрашивает она.
– Не важно, – вздыхаю я и стараюсь не выпалить: «Ничего уже, на хрен, не важно!»
Внезапно я чувствую себя невыносимо грязным.
– Я в душ. – Сажусь на кровати.
– Боб!
– Не важно.
Я встаю, хватаю грязное полотенце из кучи на полу и иду в ванную, чтобы смыть ее с себя.
У Мэйри есть проблема – я. Мне бы просто послать ее куда подальше, разорвать все связи, перестать с ней разговаривать, но с ней хорошо, когда мы не в ссоре; она знает все мои кнопки и нажимает их в правильном порядке, когда мы в постели; и она умеет врезать точно по больному месту, так что я себя потом чувствую пятидюймовым карликом. И у меня есть проблема: она хочет меня поменять на Нового Парня, модель 2.0, с быстрой машиной, «Ролексом» и карьерными перспективами. (Наличие чувства юмора и безнадежной должности в Прачечной – строго опциональны.) Она всё время отскакивает, как мячик, – то ко мне, то от меня, и я не всегда понимаю, в какую сторону, – а в промежутках использует меня, как кошка – когтеточку. Вот, например, эта вечеринка у Джуди. Джуди – это ее подружка, непроходимая блондинка из администраторов, которая умудряется всегда одеваться настолько безупречно, что я себя чувствую грязным школьником, а она слишком вежлива, чтобы что-то сказать. И вот, когда Мэйри цепляет у нее какого-нибудь продавца двойных стеклопакетов, а тот выставляет ее из дому на следующее утро, я должен оказаться рядом для утешительного секса.
Так вот, моя проблема заключается в том, что ей плевать на то, что мне такое положение вещей невыносимо. Если я попробую поднять шум по этому поводу, она скажет, что я ревную, и в итоге я буду мучиться смутным чувством вины. А если не попробую, она и дальше будет вытирать об меня ноги. И кто знает? Может, я просто параноик, и она вовсе не ищет Нового Парня. (Ага, точно, и вчера над Хитроу видели клин диких кабанов с реактивным двигателем под каждым крылом.)
Выгонять из своей постели незнакомых парней мне еще не приходилось, но с Мэйри это, по-моему, только вопрос времени. Хуже всего то, что я не хочу просто с ней порвать; я всего лишь хотел бы, чтобы она прекратила играть в эти игры. Может, это самообман, но мне кажется, что у нас может что-то получиться. Наверное.
Я стою в душевой кабинке с намыленной головой, когда слышу, как открывается дверь.
– Мне неприятно слушать про твои случайные связи, – говорю я с зажмуренными глазами. – Я вообще не понимаю, зачем ты со мной, если так демонстративно ищешь кого-то другого. Можно я немного побуду один?
– Ой, прости, – говорит Пинки и закрывает дверь.
Когда я выхожу из ванной, он ждет в коридоре; мы старательно не смотрим друг другу в глаза.
– Кхм. В комнате безопасно, – наконец говорит он. – Она ушла.
– Ну и хорошо.
Пинки семенит за мной вниз по лестнице.
– Она попросила меня с тобой переговорить, – еле слышно говорит он.
– Это можно, – отстраненно отзываюсь я. – Пока она тебе не предлагает забраться ко мне в постель.
– Она сказала, что тебе надо почитать FAQ на сайте alt.polyamory, – выдыхает он и сжимается.
Я включаю чайник и сажусь.
– Ты правда думаешь, что проблема во мне? Или все-таки в Мэйри?
Пинки беспомощно озирается, но выхода из ловушки нет.
– У вас несовместимые представления об отношениях? – пробует он.
Чайник шипит, как обозленная змея.
– Очень хорошо. «Несовместимые представления об отношениях» – вот как это цивилизованно называется.
– Боб, тебе не кажется, что она это делает, чтобы привлечь твое внимание?
– Есть хорошие способы привлечь мое внимание, а есть плохие. Если врезать мне по самолюбию монтировкой, это точно привлечет мое внимание, но любви вряд ли прибавит.
Я доливаю в свою чашку кипяток, а потом встаю и начинаю рыться в буфете. Ага, вот она, на том же самом месте. Щедро плескаю в чай ямайский ром и принюхиваюсь: тростниковый сахар, пронизанный белой молнией.
– Мужское самолюбие – любопытная штука. Размером с небольшой континент, но очень хрупкое. Выпьешь?
Пинки усаживается напротив меня так, будто оказался за столом с неразорвавшейся бомбой.
– Но можно ведь посмотреть на плюсы? – говорит он, протягивая стакан под ром.
– А есть плюсы?
– Она же к тебе снова и снова возвращается. Может, она это делает, чтобы сделать больно себе самой?
– Себе…
Я прикусываю язык. Когда Мэйри накрывает депрессия – это депрессия: я видел шрамы.
– Мне нужно об этом подумать, – говорю я.
– Ну вот, – самодовольно заявляет Пинки. – Так ведь лучше получается? Она это делает потому, что у нее депрессия и она себя ненавидит, а не потому, что с тобой что-то не так. Это не оценка твоей мужской силы, бычок. Сними сам кого-нибудь на одну ночь, и пусть уже она решает, чего хочет.
– Это из ЧЗВ? – уточняю я.
– Понятия не имею. Я за гетными брачными ритуалами не слежу, – отвечает он, подкручивая усы.
– Спасибо, Пинки, – тяжело говорю я.
Он картинно кланяется, а затем залпом выпивает стакан. Следующие две минуты я пытаюсь его спасти, чтобы не задохнулся, а потом мы продолжаем квасить. Остаток вечера погружается в сумрак, но, когда я просыпаюсь на следующее утро в своей постели, у меня оглушительное похмелье и смутное воспоминание о том, как мы много часов кряду говорили с Мэйри, а потом грандиозно поссорились, и я теперь один.
Полет нормальный: все хуже некуда.
