Что-то щелкает у меня в голове:
– Ты уже ходил в такие врата, правда?
– Может, и ходил, – косится на меня Пайк.
Я замечаю, что он не смотрит на ребризер: довел все до такого автоматизма, что может управиться с ним в полной темноте. И тут я понимаю: за воротами я буду полностью зависеть от этих людей. Разве что дышать буду сам. Обуза? Может, я и вправду влез не в свое дело. Только отступать уже поздно.
– Так, – говорю я, облизывая внезапно пересохшие губы. – На этот раз мы надеемся, что по ту сторону нас ждут только очень престарелые нацисты, которые похитили одного из наших специалистов. Проблема в том, что они послали агентов в Калифорнию и в Лондон, и, вероятно, в Роттердам, и эти агенты не настолько престарелые, чтобы не суметь проломить кому-нибудь голову. Так что в пророка я лучше поиграю в другой раз – ожидаем худшего, надеемся ошибиться.
– Точно, – говорит Пайк и сухо добавляет: – Ох люблю я эти проктологические разведоперации, просто обожаю.
Меня заставили проспать два или три часа, вколов фенобарбитал в левую руку и приказав считать с десяти до одного. Дохожу я только до пяти – а потом чувствую боль в другой руке, а Пайк уже трясет меня за плечо.
– Подъем, – говорит он. – Инструктаж через пять минут, выходим через полчаса.
– Ур-р-рф, – отвечаю я чрезвычайно внятно.
Пайк вручает мне кружку с жидкостью, которую можно было бы по ошибке принять за кофе, и я сижу и пью, пока сержант избавляется от использованного шприца-тюбика. Я смутно помню сны: глаза со светящимися червями, будто смерть дружелюбно смотрит на меня через электромагнитный призывный контур. Я вздрагиваю, когда маленький, похожий на крысу человечек садится напротив меня и открывает дорогущую на вид сумку для гольфа. Пайк решает нас познакомить:
– Боб, это ефрейтор Блевинс. Роланд, это Боб Говард, некромант из Прачечной.
Крысолюд смотрит на меня и ухмыляется так, что показываются непропорционально большие желтые зубы:
– Рад знакомству, – бурчит он, вытаскивая из сумки автомат – с оптическим прицелом и толстой изоляцией по всем видимым поверхностям. То есть для работы в вакууме: значит, эти ребята все-таки уже ходили на ту сторону! – Всегда клево, когда с нами животина.
– Животина?
– Магия, – поясняет Пайк. – Значит, так: оставайся рядом со мной или с Роландом, если я не прикажу отойти. Он в запасе: будет держаться в задних рядах или прикрывать быстрое наступление или отступление. Он тебя припаркует в безопасном месте и будет присматривать, если у меня не будет времени с тобой нянчиться.
– Сверхнадежный чел, – сообщает Блевинс и подмигивает, а затем вынимает набор ювелирных отверток и начинает возиться с прицелом.
А я думаю: «Вы, ребята, отлично умеете создать дружелюбную атмосферу», но молчу, потому что, если перестать надуваться индюком, Пайк прав. Я не солдат, не знаю, что нужно и не нужно делать, да я и не в форме. В конечном итоге я для этих парней обуза во всем, что не касается моей оккультной специализации. Это не самая приятная мысль, но у них нет времени ее подслащивать, так что я могу разве что соблюсти вежливость. И надеяться, что с Мо все в порядке.
– Как думаешь, чем зарядить? – спрашивает Роланд. – У меня тут серебряные пули 7,62, но они крутиться начинают при низком давлении, как за этими воротами…
– Сперва инструктаж, – говорит Пайк. – Пошли.
Бар в отеле не узнать. Леса и распорки по углам поддерживают защитный навес под потолком; на барной стойке – пучки проводов и мониторы, а у дверей стоит робокамера, способная взбираться по лестницам. Алан – капитан Барнс – стоит рядом с женщиной, которая согнулась над приборной панелью робота. Она что-то бормочет и сосредоточенно возится с тестером. Еще дюжина мужчин в спецкостюмах и камуфляжных комбинезонах стоят и сидят у стен: у половины из них за плечами рюкзаки, а в руках – закрытые шлемы, но оружия на удивление мало, зато только у меня в комнате нет блокнота, но я достаю наладонник, который таскал с собой в кармане с того момента, как выскочил из своего номера.
Переговариваются мало, настроение в комнате мрачное. Алан сразу переходит к делу, как директор на собрании.
– Расклад такой: у нас есть открытые врата четвертого класса, за которыми находятся неизвестные – но недружественные – силы. Они выкрали одну из наших сотрудниц. Вторичная задача – вывести ее оттуда живой. Первичная – опознать похитителей и, если это те, кого мы подозреваем, нейтрализовать их, а потом отступить так, чтобы врата закрылись за нами. Подчеркиваю: мы не на сто процентов уверены, с чем имеем дело, так что наша главная задача – опознание и характеристика противника. Все не так ясно и просто, как нам бы хотелось, так что давайте все сосредоточимся и хорошо все обдумаем. Начнем с ситуации. Дерек?
Дерек, тот самый сухой бухгалтер из Прачечной, встает и выдает сжатый и внятный отчет по ситуации так, будто делает это в тысячный раз. Кто бы мог подумать?
– Вервольф, колония Аненербе со времен последнего приказа Гиммлера. – Бу-бу-бу. – Мухабарат. – Кашель. – Республиканская гвардия. – Бу-бу-бу. – Похищение профессора… – Бу-бу-бу. Я ничего не записываю, потому что все это уже слышал. Я оглядываюсь и пытаюсь перехватить взгляд Энглтона – и как раз успеваю заметить, что он выходит из зала. А потом Дерек заканчивает. – Это все, капитан.
– Наша задача – посмотреть, что на другой стороне холма, – говорит Алан. – Возвращение похищенной женщины и нейтрализация противников – задачи тактические, но первая и приоритетная стратегическая цель – анализ характера угрозы и передача данных на базу. Так что сначала посылаем туда транспортер и смотрим, не ждут ли нас там с распростертыми объятьями. Если все чисто, заходим. Второй шаг… – Он делает паузу. – …закрепляемся по ту сторону, устанавливаем заряд на случай, если у нас все полетит под откос, потом действуем по ситуации, в зависимости от того, что найдем. – Он коротко улыбается. – Обожаю сюрпризы! А вы?
Ну да, иначе я бы никогда не подался на действительную службу. Поэтому через полчаса я стою на выкрашенной фиолетовой краской лестничной клетке отеля под портретом Мартина Хайдеггера, дышу через кислородную маску и готовлюсь пойти следом за неуклюжим роботом на гусеничном ходу, половиной взвода спецназовцев и водородной бомбой через прорыв в пространственно-временном континууме.
На экране пляшут размытые тени, серые и черные абрисы кажутся бархатом на вулканическом пепле. На полу у моих ног разматывается бухта кабеля, уходящего во тьму. Хаттер, женщина-техник за панелью управления, скорчилась над ней, как заядлый геймер, и вовсю крутит джойстики. Я выглядываю из-за спины Алана – приходится опереться на стену, потому что на плечах у меня каркас килограмм на тридцать, и он толкает меня вперед, стоит только чуть-чуть наклониться.
– Метр вперед. Теперь покажи, что слева.
Экран дергается. С тонким писком воздух утекает в дверной проем, кабель снова разматывается, а потом изображение приходит в движение. Мы снова видим серые камни, а потом вдалеке возникает море. Камера продолжает вращаться, и на экране возникает задняя часть робота, из которой белая пуповина уходит к нелепому обломку стены. Света, чтобы осмотреть стену, не хватает: это камера ночного видения, но мы работаем при звездном свете. Камера продолжает вращаться, пока не приходит в начальное положение. Нигде не видно признаков жизни.
