К пункту 3. Дословный текст не дает никакого повода к широко распространенному утверждению (которое воспроизводит и Пуфендорф), будто император лично не имел права находиться при войске. Речь идет только о короле Фердинанде III Венгерском, сыне императора
[202]. В 1619 г. Максимилиан Баварский тоже требовал, чтобы ни император, ни кто-либо другой из его семьи не мог воспрепятствовать его полновластному и свободному руководству военной операцией (см. выше, с. 85).
К пунктам 4 и 5. Здесь речь идет о договоренностях относительно возмещения и вознаграждения лично Валленштейну и о соответствующих гарантиях. Под «высшей в Империи регалией» Ранке, привлекающий для этого итальянскую версию текста (uno dei maggiori regali), понимает монополию на добычу соли или на горные разработки. Михаэль (S. 424) – сан курфюрста. Риттер же, поскольку единственное, по его мнению, возможное истолкование этой формулы как «права» (jus) или «наивысшей регалии права превосходства, т. е. имперского права» (regale supremum jure superioritatis, sc. imperialis), т. e, как таможенных прав и военной контрибуции (об этом см.: Ritter. Göttingische gelehrt. Anz., 1905. S. 206), он считает чем-то немыслимым, то вновь видит здесь доказательство полной непригодности текста. Из посольских донесений 1632 г, которые цитирует Михаэль, следует, что фактически в то время переговоры шли о том, чтобы отплатить Валленштейну курфюршеским титулом. Согласно словоупотреблению тогдашнего государственного права этот титул только и мог быть поименован «высшей регалией». Поскольку Михаэль пытается удерживать разницу между высокими и низкими регалиями, он тоже запутывается в самом по себе совершенно ясном правовом вопросе. В рамках сопоставления высоких и низких регалий, конечно, не может существовать наивысшая, и отсюда Риттеру было нетрудно опровергнуть интерпретацию Михаэля. В действительности же речь идет о ленно-правовом «владетельном достоинстве» (dignitas regalis). В последнем различаются действительные ступени. есть соответствующий порядок (ordo). а потому имеется и высшая регалия. Для тех ленов, которые считаются «владетельными» (feuda regalia) и могут быть дарованы только императором. существует последовательность: королевство (Regnum). курфюршество (Electoratus). княжество (Ducatus). графство (Comitatus). баронство (Baronatus). Feuda regalia – это такие лены, которые при императорском дарении приобретали владетельное достоинство. Наивысшим из таких титулов было. конечно. королевство, но здесь мы на нем не будем останавливаться, поскольку речь идет только о высшей регалии в Империи, так что дословный текст отлично передает все смыслы, когда экстраординарное вознаграждение, которое в отличие от ординарного состоит не в какой-либо денежной сумме, а в сане или достоинстве (dignitas). столь же отчетливо отличается от этого последнего и от компенсации издержек, что и в договоренностях Максимилиана Баварского 1619 г. Выражение это настолько соответствует языковым нормам тогдашнего государственного права, что оно одно могло бы подтвердить аутентичность вышеприведенного текста
[203].
В пункте 6 говорится об обеспечении потребностей войска. В Theatrum Europaeum вместо «по всей» вновь появляется in absolutissima forma, и далее: «.. так чтобы ни императорский придворный совет и палата, ни судебная палата в Шпейере не преследовали при этом никаких интересов и не имели никакой власти выносить по этому поводу свои решения, все равно, общие или частные, а также чинить какие-либо иные препятствия». По сути дела, о том же говорит и гамбургский экземпляр. Право приговаривать за те или иные наказуемые деяния к конфискации по суду и взымать такие конфискации предоставлялось Валленштейну, согласно императорскому представлению от 15 апреля 1632 г., не только в империи, но и в наследных землях
[204].
Пункт 7 тоже посвящен обеспечению армейских потребностей. Предоставление личной неприкосновенности и охранные грамоты для отдельных лиц или земель рассматриваются тут как чисто финансовый вопрос.
Пункт 8 касается договоренностей в пользу Валленштейна и вопроса обеспечения армии.
К пункту 9. Риттер указывает, что император предоставлял только определенные субсидии, а не принимал на себя покрытие всех издержек (op. cit. S. 258–259). Однако в договоренности сказано, что Валленштейн получает возмещение своих затрат и издержек по заключении мира. Здесь тоже прослеживается аналогия с договоренностями Максимилиана Баварского 1619 г.
К пункту 10. Что армия может вступить в наследные императорские земли, означает, конечно же, как поясняет Риттер, вступить в крайнем случае, и потому, в общем-то, «ни о чем не говорит» (S. 267). Но здесь-то речь идет как раз не о крайнем случае, скорее в этом тезисе оговаривается право «отдыха» в наследных землях (см.: Akten. И2. S. 328), даже если настоятельной нужды в этом нет. Важнее всего в этом положении как раз то, что речь не идет о крайнем случае.
В процитированных десяти пунктах ничего не говорится о диктатуре. Существенный интерес лежит в области имущественного права. «Договор о найме» в аспекте государственного права вообще не представлял никакой проблемы. Скорее, можно было бы вести речь о договоре с кондотьером. Что касается государственно-правовой стороны взаимоотношений между императором и Валленштейном, то первый, как и прежде, оставался верховным главнокомандующим и препоручал последнему только руководство военными операциями и управление войском, а кроме того, конечно же, предоставлял ему большую фактическую свободу действий. 4, 5, 8-й и 9-й пункты содержат сведения о вознаграждении Валленштейну и о возмещении его издержек. О политических полномочиях в капитуляции речь не идет, напротив, 8-й пункт свидетельствует о том, что на мирные переговоры Валленштейн влиять не мог. Если же, вопреки этому, кое-где значится, что Валленштейн обладал «полновластием» (plenipotentia) и правом решать в вопросах войны и мира (arbitrium belli et pads)
[205], то это идет вразрез с тем обстоятельством, что все переговоры, которые вел Валленштейн. проводились лишь с ограниченным полномочием или должны были быть ратифицированы императором
[206]. В своей резолюции от 3 февраля 1634 г. курфюрст саксонский на вопрос Арнима. с кем нужно вести переговоры. ответил: «…с его княжеской милостью герцогом Фридляндским как высокочтимым и полновластным уполномоченным императора… Ибо он ведет войну не от своего имени, а от имени и по приказу Его Величества Римского императора. армия тоже подчинена Его Императорскому Величеству коему поставили себя на службу сами Его княжеская милость и офицеры с солдатами, и будут осуществлять Его Императорского Величества arbitrium belli et pads не от себя только, но от Его имени, поскольку за ним сохраняется и резервируется высшее суверенное право (jus majestatis)». Этим еще раз подчеркивается, что никакие военные полномочия не могут стать основанием для ведения мирных переговоров
[207].
