Согласно Монтескье, «промежуточные власти» составляют существенный признак монархического правления, соблюдающего фундаментальные законы. Законам нужна опосредующая инстанция. которая пропускает сквозь себя течение государственной власти. препятствуя произвольным и внезапным проявлениям государственной воли. Именно аристократия. сеньориальное и патримониальное правосудие. духовенство и служащие «залогом закона» (depot de lois) независимые суды. т. е. французские парламенты. являются такими промежуточными преградами всевластию государства, а вовсе не государев Совет, который по своей природе склонен выполнять сиюминутную волю государя и не может быть depot sacre фундаментальных законов, а кроме того. имеет в сравнении с упомянутыми опосредующими корпорациями еще и тот недостаток, что не действует «перманентно». Не располагает он и доверием народа
[224]. В целом Монтескье высказывает те же самые мыслщ которые содержатся в ремонстрациях, и находится в крайней оппозиции к Просвещению – к Вольтеру и физиократам. коим традиционные корпорации и наследуемые чины казались варварской (тогда говорили: готской) бессмыслицей и помехой в их рациональных схемах. Просветители видели государство таким же, каким деистическая метафизика видела мироздание: Б от, находящийся за пределами этого мира. устроил его подобно некоей совершенной машине, действующей по однажды установленным законам. точно так же законодатель собирает машину государства. Ради большей наглядности своих конструкций Монтескье использует образ весов (balance), который в XVII–XVIII вв. применялся к любому виду гармонии (во вселенной, во внешней и внутренней политике, в сфере морали и национальной экономики) и вовсе не обязательно имел абстрактно-рационалистический смысл. Учение о так называемом разделении властей нельзя понять, если сосредоточиваться на словах о разделении или разграничении, а не на этом образе весов
[225]. Должна быть построена система взаимного контроля, противодействия и сдерживания. Одна власть сдерживает другую (О духе законов. XI, 4). «сдерживать» ((arrêtér), «сковывать» (enchainer), «связывать» (Her), «противодействовать» (empecher) – вот ключевые выражения знаменитой шестой главы одиннадцатой книги. Образ этот выражает прежде всего согласие между королем и парламентом. Когда та или иная корпорация идет против короля, т. е. против того, кто обладает наиболее весомыми средствами государственной власти, она может это делать только отождествляя себя с народом, представительницей которого она себя считает, и требуя для себя контроля над применением этих средств государственной власти, а также права устанавливать нормы такого применения, т. е. издавать законы. Единство в этой борьбе может быть достигнуто в результате того, что одна власть уничтожит другую, и это, согласно словоупотреблению XVIII в., был бы «деспотизм». в наши дни говорили бы о «диктатуре»
[226]. Напротив, образ весов символизирует единство, достигаемое путем уравновешивания. Поэтому так называемое разделение властей менее всего является доктринерской схемой. Оно связано с конкретными политическими отношениями и означает, что применение упомянутого образа всегда бывает направлено против того, кто своими односторонними властными притязаниями, своим диктатом препятствует и противодействует разумной балансировке. Учение о разделении властей не является ни республиканским, ни демократическим, как любили утверждать апологеты монархии в XIX в., не относится оно и к абстрактному рационализму, как считал даже Константин Франц, который жестоко ошибся, увидев в Монтескье духовного прародителя централизационных тенденций современного государства
[227]. Всякая чрезмерная политическая власть этим учением расценивается как враждебная. В Кромвелевых конституциях оно выступает в качестве средства предотвратить злоупотребления господствующего парламентаризма, с которыми уже были знакомы из практики Долгого парламента. В первой половине XVIII в. Болингброк в интересах сильного королевства использовал его против парламентского господства партии вигов. Наиболее влиятельного из своих современников, герцога Мальборо, Болингброк называл «диктатором»
[228]. То был ответ на «деспота», каковым именем этот представитель вигов называл абсолютного монарха. Учение о «балансе» Монтескье увязывает с теорией «промежуточных инстанций» (corps intermédiaires), чтобы помочь им в их борьбе против чрезмерной власти королевского абсолютизма и его орудий, министров и интендантов. В этом отношении Монтескье еще держится сословной традиции и располагающей всеми государственными средствами власти короля, способного одною рукой управлять государственной машиной («он нарушает баланс» – il precipite la balance – III, c. 10), противопоставляет промежуточные власти. He разделяя привычных в истории славословий в адрес кардинала Ришелье, основателя центральной властной инстанции во Французском королевстве, он и в этом человеке не видит никакого величия. более того, он одобрительно цитирует Буленвильера, прародителя феодальных расовых теорий, на что светскому человеку в XVIII столетии требовалось немалое мужество. Но неопосредованная демократия сталкивается с тем же возражением, что и абсолютная монархия: народу тоже не должно принадлежать «непосредственное господство» (puissance immediate – XIX, с. 27). демократия античных республик тоже была лишена опосредующих, промежуточных инстанций.
