– Почему я? – спросил Брезан столь же прямо.
– Вы здесь, – ответила Ложой, – и у вас есть рой. Что еще более важно, я обратила внимание на ваш язык тела в информационных бюллетенях. Вы кажетесь мне честным человеком.
Брезан вспыхнул. Стандартную кинесику ему внедрили еще в Академии Кел как часть формационного инстинкта, но он бы не удивился, узнав, что и она распалась. «Как же я рад быть вторым по популярности “падающим ястребом” гекзархата», – с иронией подумал он.
Ложой еще не закончила.
– Конечно, когда речь заходит о правительстве, важна не честность как таковая, а честные поступки, – продолжала она. Брезан начал понимать, что, несмотря на совиное лицо и помятый вид, эта женщина получила свой пост благодаря компетентности. – Но если вы искренне желаете реформировать правительство – а я думаю, что так и есть, – то вам понадобятся союзники, начиная с самых низов. С этим я могу помочь.
– Каков ваш интерес? – спросил Брезан.
Ложой уставилась на него с таким видом, словно вопрос был особенно наивным.
– Когда я впервые приехала сюда двадцать четыре года назад, – сказала она, – предыдущий губернатор оставил после себя бардак. Одна большая коалиция рабочих оказалась на грани того, чтобы быть объявленной еретиками. Как будто от этого мог быть толк.
– И что вы с этим сделали?
– Я ходила к ним на собрания и приглашала их на чай, – сказала она с обезоруживающей честностью. – Прошло четыре месяца, прежде чем кто-то принял мое предложение. Стоит заметить, я и чай-то не люблю. Но, в конце концов, они поняли, что я хочу, чтобы как можно меньше людей были переданы фракции Видона.
– Должно быть, это сделало вас популярной у местных Видона, – заметил Брезан.
– О, сначала мне сказали, что мои действия абсолютно неприемлемы. Но знаете, что – каждый раз, когда мое приглашение на чай отклоняли, я шла в контору надзирателя Видона и садилась прямо у ее двери. Пристально смотрела на нее, пока она занималась своими делами. Она это ненавидела – и сдалась гораздо быстрее, чем рабочие.
Брезан тут же решил никогда не злить Ложой.
Когда Брезан со своим почетным караулом высадился в Таувите, столице Краувера-5, Ложой встретила его не с солдатами, а с помощником, который почти не отрывал взгляд от планшета. Брезан подавил вздох облегчения. Эмио заметила, что не исключено, что Ложой заманивает его в засаду, – как будто он сам об этом не подумал.
Одним из первых открытий Брезана было то, что он нуждался в замене официальной службы новостей, которую всю свою жизнь считал чем-то само собой разумеющимся. Хуже того, он понятия не имел, как отличить надежные новости от ненадежных. Полные сплетен сети, которыми пользовались граждане, не принадлежащие к фракциям, внезапно привлекли к себе внимание, хоть результат не всегда оказывался удобоваримым.
В настоящий момент Брезан полагался на Ложой в том, что касалось местных новостей, и у него появился поспешно назначенный помощник, которому надлежало следить за событиями в Таувите. По остальному гекзархату – точнее, его разрушенным останкам – он зависел от депеш гекзарха Микодеза. Брезан с болью осознавал, сколько всего в них может замалчиваться. Тысячи и тысячи миров – как ему уследить за всеми? Печальная правда заключалась в том, что он был на такое неспособен.
Эмио осталась служить связной Брезана с теми, кого она называла «правильно мыслящие Шуосы». Брезан предполагал, что у нее был приказ застрелить его и засунуть в мусоропровод, если он начнет мешать.
Брезан вычитывал брошюру о новейших правилах, которую планировал опубликовать завтра утром (по пересмотренному календарю), где «утро» означало полдень по планетарному времени. Но новый календарь Черис не принес бы ему никакой пользы, если бы он не начал придерживаться его в делах больших и малых, так что полдень – значит, полдень. По крайней мере, не глубокая таувитская ночь.
Брезан отложил планшет и потер глаза.
– Хотел бы я знать, есть ли от этого хоть какой-то результат, – пробормотал он, обращаясь к Эмио.
Эмио, не дожидаясь просьбы, любезно налила ему стакан воды. Он это ненавидел.
– Пропаганда их проверила, – сказала она. – Нет смысла нанимать экспертов, если вы не собираетесь ими пользоваться.
Брезан нахмурился.
– Это похоже на мошенничество.
– Вам надо преодолеть свою щепетильность, – сказала Эмио без тени сочувствия.
Брезан покачал головой, вспомнив спор, который у них случился по поводу использования шуосских подстрекателей: агентов, скрывающихся среди населения, сеющих слухи и мнения, благоприятные для нового режима. Эмио победила. Брезан все еще ненавидел себя за то, что уступил, тем более, что нельзя было с уверенностью сказать, произвели ли подстрекатели желаемый эффект.
– Ну, вот и все, – сказал Брезан. – Я собираюсь…
В тот же миг сеть сообщила:
– Верховного генерала Кел Брезана вызывают по линии 10–1.
– Какого черта? – сказал Брезан. Линия 10–1 была зарезервирована для личных звонков.
– Поспите немного, – предложила Эмио. – Если это важно, пусть перезвонят, как всегда говорила моя бабушка.
– Нет, я хочу знать. – Брезан взмахом руки отогнал ее. – Может, притворитесь, что намерены оставить меня одного, хоть я и знаю, что по приказу вашего гекзарха кабинет нафаршировали жучками по самое не балуйся?
Эмио отказалась проглотить наживку.
– Если настаиваете. Просто пообещайте, что, в конце концов, ляжете спать.
– С чего вдруг все Шуосы стали так ратовать за здоровые привычки?
– Когда-нибудь вы встретитесь с Шуос Зехуни, – сказала Эмио, не подозревая, что это уже случилось, – и тогда поймете.
После того как дверь захлопнулась за ее спиной, Брезан сказал в пустоту:
– Когда-нибудь я встречусь с Шуос Зехуни опять и съем перед ними целый торт, просто чтобы позлить.
Он знал, что в реальной жизни никогда не осмелится сделать ничего подобного.
– Верховного генерала Кел Брезана вызывают по линии 10–1, – повторила сеть со своим обычным нечеловеческим терпением.
Брезан задержался на мгновение, чтобы посмотреть на себя в зеркало, – обыкновение, к которому он лишь недавно себя приучил. Быть фактическим главой государства – почти то же самое, что иметь личного сержанта-инструктора, который натаскивает тебя следить за своим обликом. Он не отличался неряшливостью в бытность штабным офицером, просто… по меркам публичных фигур, этого было недостаточно.
– Прими вызов, – сказал Брезан, одновременно надеясь, что неизвестный на другом конце еще не сдался, и опасаясь, кто бы это мог быть.
Сеть спроецировала перед Брезаном изображение его старшей сестры, Миузан. Миузан была одной из близняшек, но он без труда отличал ее от Ганазан, даже когда они были детьми. Помимо всего прочего, Миузан всегда была властной. Не то чтобы Брезан собирался сказать ей это в лицо.
