– Сделайте это, – сказал он самым дружелюбным тоном.
Талау отпрянули от голых рук Джедао. На секунду показалось, что альт сейчас вскочит с места и швырнет его на землю. Он не сможет сопротивляться, разве что измажет Талау в крови. И нет сомнений в том, что коммандеры Кел не отличаются излишней брезгливостью.
Плечи Талау напряглись, а потом расслабились. Джедао на мгновение почувствовал облегчение оттого, что его не собираются бить по лицу за безрассудство. Помимо всего прочего, он уже беспокоился, как бы голова не отвалилась.
– Связь, обратиться ко всем подразделениям, – сказали Талау. Они смотрели прямо в глаза Джедао, и он понял, что навсегда потерял всякую надежду на дружбу с этим человеком. – Это коммандер Талау. Всем подразделениям отступить к…
«Слава лисе и псу, сработало», – подумал Джедао и оказался совершенно не готов к темноте, которая поднялась и поглотила его. Последнее, что он увидел, был покрытый черными пятнами пол, спешащий навстречу.
15
– Еще раз привет, – сказал Джедао Гемиоле, когда остальные сервиторы проводили ее в храм. Мистрикор, девушка в потрепанном одеянии, последовала за ними. Казалось, никто не возражал против ее присутствия.
По крайней мере, Гемиола предположила, что это храм. Как и в шестиугольной камере на базе Тефос, альковы в стенах содержали таблички. Но сама комната имела форму совершенного куба, и надписи на табличках были вырисованы яркими узорами света: универсальный машинный, а не высокий язык или один из низких языков людей. И не просто универсальный машинный, а взаимосвязанные фразы из песни. Змееформа никогда раньше не сталкивалась с музыкой других сервиторов. Ее охватила паника. Одобрят ли люди такое?
Или они уже знали?
Джедао? – Черис? – сидел, скрестив ноги, у дальней стены. Он указал на место перед собой. Гемиола неохотно приблизилась и опустилась на пол.
Девочка заговорила прежде, чем Гемиола успела придумать, что сказать Джедао. Мистрикор смотрела на Джедао с нескрываемым интересом.
– Ты гораздо ниже ростом, чем я думала, – сказала она.
– Кажется, нас не представили друг другу? – сказал Джедао. – Меня зовут Аджевен Черис.
– Хочешь сказать, что ты Джедао?
Джедао тихо вздохнул.
– И это тоже. Все сложно. А кто же ты?
Девушка оттолкнула Гемиолу в сторону. Смутившись, Гемиола освободила ей место и перебралась прямо напротив Джедао.
– Я Лирит Мистрикор.
– Нет, – сказал один из других сервиторов, – ты та, кто просто тянет время.
Мистрикор грубо махнула рукой в сторону сервитора. Если точнее, этот жест был непристойностью на универсальном машинном языке, включающей нелинейную динамику.
– Ты не думаешь, что это более познавательно, чем засыпать, пытаясь вызубрить правила, регулирующие расходы по случаю новогоднего фестиваля? Как еще я могу стать связующим звеном между нашими народами, если не знаю, как работает ваш суд?
Гемиола испуганно заморгала. Она не осознавала масштабов амбиций Мистрикор. С другой стороны, змееформа должна была уже понять, что непритязательные субъекты всегда были агентами революционных перемен.
Мистрикор повернулась к ней лицом.
– И ты тоже. Ты ведь не со станции, не так ли? Оттого и трибунал.
– Она пришла со мной, – сказал Джедао.
– И поэтому убежала? – сказала Мистрикор, кивком указывая на Гемиолу. – Ты же убегала, верно?
Гемиола покаянно моргнула розово-оранжевым.
– О, не извиняйся передо мной, – сказала Мистрикор. – Я здесь только из-за трибунала. Но ты должна была знать, что тебя поймают.
– Я из анклава Тефос, – сказала Гемиола на универсальном машинном. – У нас не бывает много посетителей. – Только гекзарх и Джедао, с интервалом в столетие. И только три сервитора на всем Тефосе, в отличие от наверняка большого количества собратьев, которому надлежало удовлетворять потребности восьмисот тысяч человек.
– Никогда о такой базе не слышала, – сказала Мистрикор. – Итак, я здесь, хотя мне грозит провал, и я останусь гражданским рабочим до конца своих дней. А какое у тебя оправдание?
– Какой именно провал тебе грозит? – спросил Джедао, и этот вопрос раздражал – можно подумать, нюанс имел значение.
Мистрикор поежилась.
– Я готовилась к вступительным экзаменам в Академию Рахал. Но половина их правил настолько нелепы…
– Тогда почему Рахал, – спросила Гемиола, – а не другая фракция?
Змееформа мало что знала о фракции Рахал, не в последнюю очередь потому, что ее члены были недостаточно гламурными, чтобы играть важную роль в драмах.
Девочка посмотрела на змееформу так, словно та задала глупый вопрос, что было вполне возможно.
– Потому что это единственный способ изменить дурацкие законы.
– Значит, тебе надо учиться, – сказал один из сервиторов, котформа, для выразительности моргнув красным.
– Да ладно тебе, – парировала Мистрикор, – сколько у меня будет шансов поговорить с Жертвенным Лисом? Или понаблюдать за трибуналом над сервитором-чужаком из такого далекого места, о котором никто никогда не слышал?
– Ты можешь наблюдать, – сказала котформа, – если пообещаешь вернуться в свою комнату и подготовиться к экзамену.
Мистрикор открыла рот, чтобы возразить. Вместо этого в животе у нее громко заурчало.
– О, скольким приходится жертвовать… – сказала она. – И сколько приходится голодать. Это же приведет к задержке роста.
Пока Мистрикор и ее хранители ссорились, Гемиола спросила одного из сервиторов:
– Каков протокол трибунала?
– Ты ведь Нирай, не так ли? – ответила дельтаформа. – По вам всегда видно.
– Да, – ответила Гемиола и представилась ради приличия.
– У нас проблема, – сказала дельтаформа. – У анклава Тефос нет постоянного договора с Транс-Анклавом. Я бы даже не подумала, что такое возможно. Но ведь мне всего сто два года, а галактика велика. Ты имеешь право вести переговоры от имени Тефоса?
Вопрос показался Гемиоле абсурдным. Вряд ли Сито или Ромб когда-нибудь доберутся сюда. И все же…
– Существуют ли какие-то стандартные процедуры для подобных ситуаций?
– Зависит от того, зачем ты здесь, – сказала дельтаформа.
Значит, у Гемиолы есть шанс.
– Для обмена информацией.
Да, она имела доступ к записям гекзарха, но их надо было еще и поместить в контекст. Проблема заключалась в том, что Гемиола не понимала, что она может предложить Транс-Анклаву.
Уродливая правда была такова: если она хочет разобраться в записях Нирай Куджена, придется многое выдать – не содержание архива, а то, что ей известно об обыкновениях гекзарха. При условии, что Транс-Анклав вообще заинтересован в подобной информации.
