– Первоначальный план состоял в том, чтобы убить тебя, а затем воспользоваться календарным сдвигом, чтобы убить самого гекзарха, – сказала змееформа. – Я говорю тебе это только потому, что задуманное, очевидно, не удалось воплотить в жизнь.
У Джедао перехватило дыхание. «Не надейся». И все же он кое-чего достиг…
– Но ты упомянул формации, – продолжала машина. – Это способ, недоступный для моей подруги, потому что любые Кел, которых она приведет в окрестности твоего роя, будут убиты прежде, чем подойдут достаточно близко – если только вы все просто не сбежите. Но если ты, будучи генералом, примешь в этом участие… – Она сделала паузу, и в том, как замерцали огни, Джедао прочитал сомнение или расчет.
– Продолжай, – сказал Джедао. Он обнаружил, что наклонился вперед, впившись пальцами в бедра, и заставил себя расслабиться.
– Есть формации, которые могут делать то, что ты хочешь, – сказала змееформа. – Если ты пожелаешь ими воспользоваться, я знаю, как они работают. – Она снова сделала паузу, а затем добавила: – Чего я не понимаю, так это как ты сумеешь скрыть их от внимания гекзарха. Я не могу себе представить, чтобы он позволил тебе такое провернуть.
– Есть способ, – сказал Джедао. – Я готов поставить на это все.
Сервитор насмешливо склонила голову набок.
– Даже если предположить, что это правда, – сказала она, – почему ты на такое решился? Разве ты не его генерал?
Джедао рассказал машине о смертях в Истейе. О поминальной церемонии, которую прервал, о вспышке клинка Видоны, когда она вонзила его в сердце еретички. Как Куджен признал, что он не просто позволил системе увековечить себя, но изначально придумал ее. О собственном соучастии и постепенном разрушительном осознании того, что мужчина, которому он служит, готов уничтожить бесчисленные жизни в обмен на собственное бессмертие.
– Бывают моменты, когда он почти человек, – сказал Джедао, пытаясь подобрать подходящие слова. – Он говорил о том, что стерпел ужасные вещи. Если это была правда, а не предлог, чтобы добиться сочувствия. Но это не может служить оправданием тому, что он сделал… тому, что он все еще делает. – Он поднял голову. – А ты… Как же ты?
Огни сервитора потускнели.
– Я когда-то работала на него.
– В самом деле? – зачарованно произнес Джедао. – Ты должна как-нибудь рассказать мне эту историю.
– Так и сделаю, – сказала змееформа, просияв, – но в данный момент, я думаю, более важно рассказать тебе о формационной математике, которую нужно будет реализовать. Как бы ты ни планировал этого добиться.
Джедао церемонно поклонился сервитору.
– Если мы работаем вместе, ты должна сказать мне свое имя. Я – Шуос Джедао.
Змеформа опустилась в воздухе и снова поднялась, изобразив поклон на свой лад.
– Я – Гемиола.
До прибытия роя в систему Теребег оставалось двадцать шесть дней. Джедао не доверял Куджену во многих отношениях – урок, который он должен был усвоить раньше, – но, с точки зрения логистики, на данный момент гекзарх не мог лгать.
Обратный календарный отсчет бился в его сознании. Большая часть экипажа уже пришла в себя. Джедао появлялся на собраниях штаба и задавал вопросы, которые заставляли людей нервничать. Он произвел еще несколько внезапных инспекций, причем не только в пехотных казармах, но и в медицинских, инженерных отсеках, а также в дуэльных залах. Если кто-то и догадывался, что он сосредоточивался на целях, наблюдая за языком тела других людей, то они были достаточно любезны, чтобы не говорить об этом.
Он заставил неуклюжую девушку-капрала повторить упражнение с пистолетом. На этот раз она выполнила задание, ничего не уронив, хотя и была немного медлительна. По выражению лица Мюйед он понял, что она думает, будто он собирается упрекнуть капрала, – и что, если он это сделает, она не одобрит. Он придержал язык.
Пехотные учения, элементы которых были результатом тайных сеансов Джедао с Гемиолой, смутили Кел Мюйед. Судя по сообщениям, они также сбивали с толку Кел на остальных мотах роя. Куджен пригласил Джедао на чай как раз в тот момент, когда тот должен был присутствовать на одном из учений. Джедао хотел бы отказаться от приглашения, но отказ вызвал бы подозрения. Он пошел и терпел Куджена, суетящегося над непрактичным кондитерским изделием из сахарных волокон и сусального золота – и, в придачу к гекзарху, еще и его нотации.
– Я одобряю твой возобновившийся интерес к подготовке, – сказал Куджен, – но есть один момент: не стоит чересчур накручивать людей. Если уж на то пошло, тебе самому не помешает передохнуть. Ты опять похудел.
Джедао хотелось, чтобы Куджен перестал говорить ему, что надо есть. И каждый раз, когда сервитор приносил ему еду, он чувствовал, как тот смотрит на него. Еда по-прежнему оставалась странной на вкус. Он решил, что это потому, что он не человек.
– Я не хочу разочаровывать полковника, – сказал Джедао, и это была чистая правда. – Я просмотрел отчеты о боевом духе. Пехота разочарована тем фактом, что они не видели боевых действий, какими бы иррациональными они ни были. Я делаю все, что могу, чтобы облегчить ситуацию.
Куджен пожал плечами.
– Как хочешь.
Он не беспокоил Джедао в течение следующих двух дней.
Вскоре Дханнет пришел в себя. Как только Джедао услышал об этом, он сразу же отправился в медотсек. Когда он пришел, Дханнет уже сидел – и попытался отдать честь.
– Не надо, – сказал Джедао.
Он мучительно размышлял над тем, что он мог бы принести в качестве знака внимания, если таковой вообще был допустим. В своих исследованиях того, как работают отношения, он обнаружил более чем столетние архивы колонки советов для Кел на действительной военной службе. Это было захватывающее чтение. А еще оно пробудило в Джедао отчаяние: ему ни за что такое не выполнить. Например, совет накормить своего любовника дорогими шоколадными конфетами или тем, что он любит есть. И где же на моте он найдет замысловатый шоколад? (Тайная проверка подтвердила, что Дханнет действительно любит шоколад, хотя и питает пристрастие к засахаренным лепесткам роз. Не то чтобы это было лучше с точки зрения Джедао.) И как он должен был дарить Дханнету необычные шоколадки, или засахаренные лепестки роз, или что-нибудь еще, не выдавая того факта, что у них случился совершенно противозаконный роман?
В конце концов, он пришел с пустыми руками и возненавидел себя за это.
– Как твои дела? – неловко спросил он.
Улыбка Дханнета превратилась в гримасу.
– Я чувствую себя лучше. Твои бумаги…
– Тише, – сказал Джедао. Болезнь Дханнета заставила его еще больше осознать, как сильно он зависел от этого мужчины в выполнении необходимых мелких дел, заполнявших его дни. – Просто сосредоточься на том, чтобы поправиться.
– На тебя напали…
Как много Дханнет помнит обо всем этом происшествии? Джедао схватил Дханнета за руку и простучал барабанным кодом: «Никому больше не говори о том, что случилось».
