– Если они мне грозят, – парировала она.
– Да, я знаю, – кивнул я. – Вам и так досталось, но вас терзают опасения, что дальше будет еще хуже. Я всего лишь хотел сказать, что вы молодчина.
Вышло так, что за ланчем я встретился не только с ее братом, но и с Мануэлем Кимболлом. Я этому только обрадовался. На основании собранных утром сведений у меня создалось впечатление, что участники той четверки являются фигурами более важными, чем это представлялось прежде. Днем ранее, проведя за телефонными переговорами около двух часов, я наконец-то связался с инструктором «Грин медоу», и он принял приглашение Вулфа на обед. С Барстоу никаких дел он не вел, знал его только в лицо, но Вулф выудил из него уйму фактов касательно общего устройства клуба и игрового поля. Когда около полуночи инструктор отправился восвояси, влив в себя бутылку лучшего портвейна Вулфа, Вулф знал о гольф-клубе не меньше самого инструктора. Среди прочего он выяснил, что члены клуба хранили свои сумки в шкафчиках, которые нередко не запирались, а если и запирались, то изобретательный и решительный человек вполне мог бы без особых трудностей заполучить дубликат ключа. С ключом, естественно, было бы проще выждать благоприятный момент, чтобы открыть шкафчик, вытащить драйвер из сумки и заменить его другим. Это мог сделать не только один из партнеров Барстоу по воскресной игре, но и любой другой член клуба, а также кто-нибудь из его работников или посетителей, имевших доступ к раздевалкам.
Теперь же выяснилось, что сумки Барстоу не было в его личном шкафчике с сентября. Он забрал ее с собой в университет. Картина, таким образом, изменилась, на первый план выдвинулись игроки из той четверки.
Ели мы наверняка не в столовой: комната с окнами была не слишком большой, хотя в ней имелись стол и стулья. Из окон мало что можно было разглядеть из-за кустов. Нас обслуживал высокий худой парень в черном костюме, иначе говоря, дворецкий Смолл, как было известно принимаемым здесь гостям вроде меня. Подаваемые блюда показались мне не очень сытными, но их не постыдился бы и Фриц. Одна штука в круглых раковинах оказалась просто первоклассной. Стол был маленьким. Меня усадили напротив мисс Барстоу, справа от меня сидел ее брат, а слева – Мануэль Кимболл.
Лоуренс Барстоу нисколько не походил на сестру, хотя в нем и проглядывали черты матери. Он был хорошо сложен и излучал самоуверенность, соответствующую его образу жизни. Черты лица были приятные, правильные, но совершенно непримечательные. Я перевидал сотни подобных ему в ресторанах рядом с Уолл-стрит и на Сороковых улицах. При взгляде на собеседника он немного отводил глаза, но я пришел к выводу, что, возможно, эта привычка приобретена в полетах. Глаза у него были серыми, как у матери, но в них не читалось ее железное самообладание.
Мануэль Кимболл являл собой совершенно иной тип. Он был смуглым, с весьма складной фигурой, хотя и небольшого роста. Его черные волосы были зачесаны назад, а взгляд его черных же беспокойных глаз так и шнырял по нам и, казалось, находил хоть какое-то удовлетворение или отдых лишь на Саре Барстоу. Он меня нервировал и, как мне показалось, немного действовал на нервы и мисс Барстоу. Видимо, он не знал – и не должен был знать, – какую роль я играю в семейном кризисе. Утром Сара сообщила мне, что близости между Кимболлами и Барстоу никогда не было. Единственное, что объединяло их, – это соседство их летних резиденций и то обстоятельство, что Мануэль, опытный пилот-любитель, взялся обучать Ларри Барстоу летному делу, у Ларри возник интерес к конструированию самолетов. Сама Сара Барстоу пересекалась с Мануэлем Кимболлом прошлым летом два-три раза, а в основном видела его только в обществе брата. Кимболлы были приезжие. Поместье в двух милях к югу они купили лишь три года назад. Э. Д. Кимболла, отца Мануэля, Барстоу знали шапочно, по случайным и довольно редким встречам на крупных светских приемах или общественных собраниях. Мать Мануэля давно умерла, насколько поняла мисс Барстоу. Она не помнила, чтобы ее отец и Мануэль Кимболл обменялись больше чем парой слов, за исключением одного дня прошлым летом, когда Ларри привел Мануэля к Барстоу, чтобы разрешить спор теннисной партией, и они с отцом выступали в роли арбитра и судьи на линии.
Несмотря на все это, Мануэль Кимболл вызывал у меня интерес. В любом случае он был одним из четверки. Еще он выглядел иностранцем, его имя забавно сочеталось с фамилией, и он меня нервировал.
Разговор за обедом велся в основном о самолетах. Сара Барстоу всячески поддерживала тему, не допуская долгих пауз, а раз или два, когда ее брат спрашивал о делах ей более близких, она довольно грубо уходила от ответа. Я просто ел. Когда мисс Барстоу наконец отодвинула стул, случайно толкнув спинкой Смолла в живот, мы все встали. Едва ли не впервые Ларри Барстоу обратился ко мне. По кое-каким намекам я понял: он склонялся к мысли, что я вполне мог бы поесть где-нибудь в другом месте.
– Вы хотели поговорить со мной?
– Если вы можете уделить мне четверть часа, – кивнул я.
Он обратился к Мануэлю Кимболлу:
– Манни, если не возражаешь, подожди меня. Я обещал сестре поговорить с этим человеком.
– Конечно. – Взгляд Мануэля остановился на Саре Барстоу. – Возможно, мисс Барстоу не откажет мне в любезности и скрасит мое ожидание.
Без особого восторга она выразила согласие, однако я вмешался.
– Прошу прощения, – обратился я к мисс Барстоу, – но позвольте напомнить вам, что вы согласились присутствовать при разговоре с вашим братом.
Вообще-то, подобное не оговаривалось, но я полагал это как само собой разумеющееся, и она действительно была мне нужна.
– Ах! – (Мне показалось, что моя реплика вызвала у нее облегчение.) – Да. Простите, мистер Кимболл. Сказать, чтобы вам подали сюда кофе?
– Нет, благодарю. – Он поклонился ей и повернулся к Ларри. – Побегу и займусь тем бензопроводом. Может, меня подвезут на одной из ваших машин? Спасибо. Буду ждать тебя в ангаре в любое время. Благодарю за приятный ланч, мисс Барстоу.
Что меня удивило в нем, так это его голос. Я ожидал, что у парня с такой внешностью окажется тенор, однако он, скорее, производил впечатление шепчущего быка. Голос был низким и достаточно громким, но Кимболл не повышал его, придавая ему даже некоторую приятность. Ларри Барстоу вышел с ним и дал кому-то указание отвезти гостя домой. Мы с мисс Барстоу подождали ее брата, а затем все трое прошли в сад, к той же скамейке, где она приняла меня утром. Ларри уселся рядом на траву, а мы – на скамейку.
Я объяснил, что потребовал присутствия мисс Барстоу, поскольку она заключила соглашение с Ниро Вулфом и должна сама удостовериться, что не будет сказано или сделано ничего выходящего за рамки данного соглашения. Мне необходимо было кое-что выяснить у Лоуренса Барстоу, и лишь она одна могла настоять на ответе, если мое право услышать его вызовет сомнение.
– Что ж, я здесь, – произнесла Сара Барстоу.
Вид у нее был совершенно выдохшийся. Если утром она сидела прямо, расправив плечи, то теперь сутулилась.
