Приступив к расспросам о докторе Брэдфорде, я обратился к мисс Барстоу, а не к ее брату. По тому, как протекало наше общение, я ожидал некоторой неуверенности и утаивания, но в итоге не заметил и признаков подобного. Она просто рассказала, что Брэдфорд учился с ее отцом в университете в одной группе, что они всегда были близкими друзьями и что Брэдфорд, ныне вдовец, стал практически членом семьи, особенно за лето, поскольку был еще и соседом. Он исполнял обязанности их семейного врача, именно на него они в основном и полагались в лечении осложнений миссис Барстоу, хотя он приглашал и специалистов для консультаций.
– Он вам нравится? – спросил я.
– Нравится?
– Да. Вам нравится доктор Брэдфорд?
– Конечно. Он один из достойнейших и прекраснейших людей, которых я знаю.
Я обратился к ее брату:
– А вам он нравится, мистер Барстоу?
Ларри нахмурился. Он определенно устал. Однако на протяжении двух часов, что я доставал его, он все-таки проявил достаточно терпения.
– Вполне нравится. Да, сестра верно о нем говорит, вот только любит он поучать. Сейчас-то он, конечно, меня не беспокоит, но ребенком я обычно от него прятался.
– Вы приехали сюда из университета днем в субботу. Посещал ли вас доктор Брэдфорд с того времени до двух часов в воскресенье?
– Не знаю… Ах да, конечно. Он обедал с нами в субботу.
– Как вы думаете, существует ли какая-то вероятность, что это он убил вашего отца?
Ларри уставился на меня:
– Ох, ради бога! Вы что, думаете меня шокировать?
– А вы, мисс Барстоу?
– Чушь!
– Конечно чушь. Как бы то ни было, кто первым предложил, чтобы Брэдфорд заявил, будто причиной смерти послужил приступ стенокардии? Кто из вас? Он?
Ларри испепелял меня взглядом. Его сестра спокойно ответила:
– Вы сказали, что мое присутствие здесь вам требуется, чтобы я следила за соблюдением договора. Что ж, мистер Гудвин. Я была… достаточно терпелива.
– Ладно. Оставим это. – Я повернулся к ее брату. – Вы снова сердитесь, мистер Барстоу. Бросьте! Люди вроде вас не привыкли к дерзостям, но вы были бы удивлены, сколь легко от подобного отмахнуться, и никому хуже не станет. Осталась лишь парочка вопросов. Где вы были между семью вечера и полночью в понедельник, пятого июня?
Он все еще сверкал глазами:
– Не знаю. Откуда мне знать?
– Постарайтесь вспомнить. Это отнюдь не еще одна дерзость. Я серьезно настаиваю на вашем ответе. Понедельник, пятое июня. Похороны вашего отца были во вторник. Я спрашиваю о вечере перед похоронами.
– Я могу сказать вам, – вмешалась мисс Барстоу.
– Я предпочел бы услышать это от него. В качестве одолжения.
– Не вижу причин, почему бы и не ответить, – заявил Лоуренс. – Или же ответить. Я был здесь, дома.
– Весь вечер?
– Да.
– Кто еще был здесь?
– Мои мать и сестра, слуги и Робертсоны.
– Робертсоны?
– Я же сказал.
Снова подключилась его сестра:
– Робертсоны – наши старые друзья. Мистер и миссис Блэр Робертсон и две их дочери.
– Во сколько они пришли?
– Сразу после обеда. Мы даже не успели закончить. Где-то полвосьмого.
– Доктор Брэдфорд был у вас?
– Нет.
– Это не было необычным?
– Необычным? Почему это?.. А впрочем, да, конечно было. Ему пришлось отправиться в Нью-Йорк на встречу, какую-то профессиональную встречу.
– Понимаю. Благодарю вас, мисс Барстоу. – Я повернулся к ее брату. – И еще один вопрос. Скорее, просьба. У Мануэля Кимболла есть телефон в его ангаре?
– Есть.
– Не сообщите ли вы, что я заеду к нему и что вы хотели бы, чтобы он ответил на мои вопросы?
– Нет. С какой стати?
– Вы не имеете права просить об этом, – вмешалась мисс Барстоу. – Если вы желаете встретиться с мистером Кимболлом, то это ваше личное дело.
– Верно. – Я закрыл блокнот и встал. – Совершенно верно. Но этим делом я занимаюсь неофициально. Если я объявлюсь у него сам по себе, он просто вышвырнет меня. Он друг вашей семьи – во всяком случае, считает себя таковым. Меня нужно представить.
– Естественно, нужно. – Ларри тоже встал и принялся отряхивать брюки от травы. – Но от нас вы этого не дождетесь. Где ваша шляпа, в доме?
Я кивнул:
– Заберу ее, когда вы пойдете звонить. Понимаете, дело обстоит следующим образом. Я вынужден попросить вас позвонить Мануэлю Кимболлу, Робертсонам и в клуб «Грин медоу». Пока я запланировал лишь их, но позже может появиться еще кто-нибудь. Я должен ходить повсюду, встречаться с людьми и выискивать факты. Чем больше вы облегчите мне задачу, тем проще будет и для вас. Ниро Вулф узнал достаточно и сообщил полиции достаточно, чтобы они эксгумировали тело вашего отца. Сообщил много чего, но отнюдь не все. Вы хотите, чтобы я пошел к окружному прокурору и выложил еще больше? Хотите, чтобы он выписал мне удостоверение, открывающее передо мной все двери? Сейчас он дуется на нас, поскольку знает, что мы кое-что скрываем от него. Так вот, я с тем же успехом мог бы отправиться к нему и подружиться с ним. Я вовсе не против. Мне нравится заводить друзей. А вот вам, похоже, нет. Если это тоже представляется вам шантажом, мистер Барстоу, тогда я просто заберу свою шляпу и сочту наши отношения разорванными.
Это и был шантаж, но мне пришлось пойти на него. Беда с этими двумя, в особенности с братцем, заключалась в том, что за всю свою жизнь они привыкли к безопасности, независимости и уважению и постоянно забывали, сколь на самом деле напуганы, а потому время от времени мне приходилось напоминать им об этом. И они весьма напугались, когда я подошел к сути дела. И причины для страха у них имелись, как я вынужден был бы признать, если бы захотел ознакомить их со всеми своими соображениями на тот день.
Конечно же, они сдались. Мы вместе прошли в дом, и Сара Барстоу позвонила Робертсонам, а ее брат – в клуб и Мануэлю Кимболлу. Ранее я уже решил, что нет и шанса из миллиона, что мне удастся вытянуть что-нибудь из слуг, в особенности если они вышколены тем высоким худым дворецким, а потому, как только со звонками было покончено, прихватил в холле свою шляпу и был таков. Ларри Барстоу вышел со мной на боковую террасу. Полагаю, желая убедиться, что я не прокрадусь назад и не стану подслушивать под дверью. Стоило нам лишь подойти к ступенькам, как по подъездной аллее подкатила машина и остановилась перед нами. Из нее вышел человек, и рот мой растянулся до ушей, поскольку это был не кто иной, как Х. Р. Корбетт, детектив из конторы Андерсона, который пытался пройти без приглашения в дом Вулфа тем самым утром, когда я исполнял обязанности привратника. Я жизнерадостно помахал ему рукой и прошел мимо, однако он окликнул меня:
