Этого он не знал. Я попытался еще закинуть удочку там и сям, но, судя по всему, больше клева в этом пруду ожидать не приходилось. Кроме того, подошло к концу время ланча, стали подтягиваться дневные игроки, и я увидел, что Майк поглядывает на скамейку носильщиков и начинает терять ко мне интерес. Я уже собирался подняться и объявить ему, что пикник закончен, но мальчик меня опередил. Он вдруг одним прыжком вскочил, как на это способны только юные ноги, бросил мне:
– Простите, мистер, но вон тот парень – мой малыш, – и убежал.
Я собрал оберточную бумагу и кожуру от бананов и направился к зданию клуба. Народу вокруг оказалось много больше, чем было утром, и мне в конце концов пришлось послать за старшим стюардом служителя, потому что сам я не мог его найти. Он был занят, однако выкроил время и отвел меня в библиотеку, далее предоставив самому себе. Я пошарил по полкам и через минуту отыскал требуемое – толстый красный справочник «Кто есть кто в Америке». Я обратился к записи, которую уже читал в кабинете Вулфа: «БАРСТОУ, Питер Оливер, писатель, педагог, физик; род. в Чатеме, штат Иллинойс, 9 апреля 1875 г…»
Я поставил справочник на место и вышел в вестибюль, где ранее приметил телефонные будки, позвонил Саре Барстоу домой и спросил, могу ли я заехать к ней на минуту. По дороге обратно в Нью-Йорк мне всего-то и надо было сделать крюк в пару миль, и я решил, что вполне мог бы сорвать куш с обнаруженной подробности. Направляясь через террасу к месту стоянки «родстера», я повстречал Мануэля Кимболла. Он был в компании, но, заметив меня, кивнул, и я ответил ему тем же. Мне оставалось только гадать, что он сказал своим знакомым, поскольку, когда я проходил мимо, они все повернулись и уставились на меня.
Через десять минут я уже ехал по подъездной дороге Барстоу.
Смолл отвел меня в комнату в передней части дома, в которой я еще не был. Чуть погодя появилась Сара Барстоу. Она была бледна, но настроена решительно, и я понял, что, совершенно того не желая, своим звонком наверняка напугал ее еще больше. Пожалуй, мне следовало хоть что-нибудь объяснить ей по телефону. Вообще-то, я не люблю тянуть кота за хвост, если есть чем заняться.
Я поднялся, она же садиться не стала.
– Я отниму у вас лишь минуту, – начал я. – Не стал бы беспокоить вас, но вот наткнулся на кое-что любопытное. Скажите, пожалуйста, у вашего отца день рождения девятого апреля? – (Вид у мисс Барстоу стал такой, словно у нее перехватило дыхание; она кивнула.) – Подарила ли ваша мать ему сумку с клюшками для гольфа на его последний день рождения?
– Ох! – вырвалось у нее, и она схватилась за спинку стула.
– Послушайте, мисс Барстоу… Встряхнитесь. Думаю, вы знаете, что Ниро Вулф никогда вас не обманет, и, пока он мне платит, вы можете полагаться на меня так же, как и на него. Мы можем задавать вам каверзные вопросы, но откровенной лжи от нас вы не услышите. Если вы лелеете мысль, что драйвер, ставший орудием убийства, уже находился в сумке, когда ваша мать подарила ее вашему отцу на день рождения, забудьте об этом. Мы точно знаем, что его там не было и быть не могло.
Сара Барстоу просто таращилась на меня, беззвучно шевеля губами. Думаю, она и на ногах не смогла бы стоять, если бы не держалась за стул, в который вцепилась мертвой хваткой.
– Может, для вас это что-то значит, а может, и нет, – продолжил я. – Но я пришел к вам сразу, как только узнал про подарок, и честно говорю об этом. Если вам станет легче оттого, что я сказал о драйвере, – пожалуйста, но как насчет ответной любезности? Мне бы тоже пригодилась небольшая помощь. Именно это и грызло вас, этот подарок на день рождения? Это было причиной вашего нелепого поведения?
Она наконец-то обрела дар речи, хотя сказала лишь следующее:
– Я не верю, что вы меня обманываете. Это было бы слишком жестоко.
– Не обманываю. Но даже если бы и обманывал, я все равно знаю о подарке на день рождения, так что можете спокойно отвечать на мой простой вопрос. Это вас грызло?
– Да, – призналась она. – Это и… Да, это.
– Что еще?
– Ничего. Моя мать…
– Конечно, – кивнул я. – Ваша мать время от времени слетает с катушек, и у нее появляются всякие мысли насчет вашего отца. И она подарила ему на день рождения сумку с клюшками. Что еще?
– Ничего. – Она оторвала руку от стула, но тут же вцепилась снова. – Мистер Гудвин, я думаю… Я лучше сяду.
Я подошел к ней, взял под локоть, отпихнул ногой стул и поддерживал ее, помогая сесть. Она закрыла глаза, а я стоял и ждал, пока она снова их не откроет.
– Вы правы, – начала мисс Барстоу. – Мне надо встряхнуться. Я совершенно не в себе. Мне было тяжело. Не только сейчас, уже долгое время. Я всегда считала свою мать прекрасной женщиной и до сих пор так думаю. Я знаю, что так оно и есть. Но все это так гадко! Доктор Брэдфорд говорит, что теперь, когда отец мертв, по его мнению, мама полностью излечится и у нее больше не будет… осложнений. Но как бы я ни любила маму, это слишком высокая цена. Мне кажется, уж лучше бы и не было этой современной психологии. Она одни только гадости говорит. Я изучала ее по предложению отца.
– Что ж, камень с вашей души.
– Да. Пока я не могу оценить этого, но облегчение еще придет. Мне следует поблагодарить вас, мистер Гудвин. Простите меня. Вы говорите, что мама непричастна… что она не могла…
– Я говорю, что драйвера, убившего вашего отца, девятого апреля не существовало. Его сделали по крайней мере месяцем позже.
– Насколько вы в этом уверены?
– Вернее не бывает.
– Что ж… Это очень хорошо.
Она попыталась улыбнуться, и я восхитился ее выдержкой, так как ясно видел: до избавления от тревоги, горя и бессонницы ей было так же далеко, как и Иову Многострадальному до гомерического хохота. Любой, обладающий хоть каплей благопристойности, встал бы и оставил Сару Барстоу наедине с обретенной благой вестью. Однако дело есть дело, и было бы неразумно не воспользоваться тем, что она достаточно расслабилась и могла оказаться более разговорчивой. Поэтому я спросил:
– Не кажется ли вам, что теперь вы можете рассказать, кто взял сумку с клюшками из машины и где она сейчас? Теперь, когда известно, что роковой драйвер вовсе не был подарен вашей матерью?
– Из машины ее взял Смолл, – не задумываясь, ответила она.
Мое сердце подпрыгнуло так же, как и при виде Вулфа, выпячивающего губы. Она вот-вот все выложит! Я тут же взял быка за рога, не оставив ей времени на размышления.
– Куда он ее отнес?
– Наверх. В комнату отца.
– А кто ее унес оттуда?
– Я. В субботу вечером, после визита мистера Андерсона. А в воскресенье полиция искала ее по всему дому.
– И куда вы ее дели?
– Я поехала в Тэрритаун и там, на пароме, выбросила ее посреди реки. Я набила ее камнями.
