– Хорошо. – Он не смотрел на меня.
– Хорошо! Вы что, хотите опять меня разозлить? Да в чем дело…
Он оторвал от подлокотника руку и жестом прервал меня:
– Полегче, Арчи! Твое открытие достойно торжества, но, сделай одолжение, отложи его. Своим шумным возвращением ты, к сожалению, отвлек меня от важного телефонного звонка, который я как раз собирался сделать. Я потянулся за телефонной книгой, а тут как раз входишь ты. Может, избавишь меня от лишних усилий. Случайно, не знаешь номер Барстоу?
– Конечно знаю. Что-то произошло, а? Он вам нужен?
– Набери его, пожалуйста, и послушай. Попроси мисс Сару Барстоу.
Я направился к своему столу, заглянул в справочник, чтобы убедиться в правильности номера, и набрал его. Через мгновение послышался голос Смолла. Я попросил позвать мисс Барстоу, через некоторое время она откликнулась, и я кивнул Вулфу. Он снял у себя трубку. Я стал слушать.
– Мисс Барстоу?.. Это Ниро Вулф… Доброе утро. Я позволил себе позвонить, чтобы поинтересоваться, получили ли вы орхидеи… Нет, орхидеи… Простите?.. Ах, это, очевидно, ошибка. Разве вы не оказали мне честь, послав этим утром записку с просьбой отправить вам несколько орхидей?.. Вы не посылали записки?.. Нет-нет, все в порядке… Это какая-то ошибка, прошу прощения… До свидания.
Мы повесили трубки. Вулф откинулся на спинку кресла.
– Стареете, сэр, – ухмыльнулся я. – Мы, те, кто помоложе, не ждем, когда девушка попросит прислать ей орхидеи.
Щеки Вулфа оставались неподвижными. Он лишь вытягивал и втягивал губы, и я впился в него взглядом. Вулф потянулся было к ящику, чтобы открыть бутылку, однако убрал руку, так и не прикоснувшись к нему. Он отозвался:
– Арчи, ты не раз слышал, как я называл себя актером. Боюсь, у меня слабость к драматическим заявлениям. Было бы глупо отказываться от них, когда есть повод. В этой комнате смерть. – Наверное, я невольно огляделся по сторонам, потому что он продолжил: – Не труп. Я имею в виду не свершившуюся смерть, но ожидающую своего часа. Ожидающую меня, а быть может, всех нас, не знаю. Она здесь. Когда утром я возился с растениями наверху, пришел Фриц с запиской… Вот этой.
Вулф полез в карман и достал листок бумаги, который протянул мне. Я прочел:
Уважаемый мистер Вулф!
На прошлой неделе, когда я была у Вас дома, мистер Гудвин любезно подарил мне две орхидеи, поразительно красивые. Я набралась нахальства попросить Вас прислать мне еще шесть или восемь. Они так хороши! Посыльный подождет их, если вы согласитесь проявить подобную щедрость. Буду весьма признательна!
Сара Барстоу
– Это не похоже на нее, – заметил я.
– Возможно, нет. Ты знаешь ее лучше меня. Я, естественно, вспомнил Brassocattlaelia Truffautiana у нее в руке, когда она с тобой спустилась сюда. Мы с Теодором срезали дюжину и положили их в коробку, а Фриц отнес их вниз. Когда в одиннадцать я пришел в кабинет и сел за стол, то почувствовал в воздухе посторонний запах. Я слишком чувствителен ко всему чужому, потому-то и поддерживаю все эти наслоения над нервами. Я, конечно же, знал о постороннем, что заходил, но почувствовал себя неуютно. Я вызвал Фрица. Он рассказал, что у юноши, который принес записку и ожидал орхидей, был ящик из фибры, такой продолговатый, с ручкой. Уходя, он унес ящик с собой – Фриц видел ящик у него в руке. Но этот юноша по меньшей мере десять минут находился в гостиной один, и дверь между ней и кабинетом была не заперта. Дверь из прихожей в кабинет была закрыта. – Вулф вздохнул. – Увы, мисс Барстоу не писала записки.
Я вскочил и бросился к нему:
– Уходите отсюда. – (Он лишь покачал головой.) – Давайте же! – потребовал я. – Я успею выскочить, вы – нет. Черт, да шевелитесь! Я умею обращаться с бомбами. Фриц! Фриц! – (Фриц прибежал.) – Набери в раковину воды. До краев. Мистер Вулф, ради бога, уходите отсюда! Она может сработать в любую секунду. Я найду ее.
Я услышал, как Фриц на кухне включил воду. Вулф не пошевелился, и, Господь свидетель, я не смог бы сдвинуть его с места тоже. Он покачал головой и ткнул в меня пальцем:
– Арчи, пожалуйста, прекрати это! Ничего не трогай. Бомбы нет. Они тикают или шипят, а на слух я не жалуюсь, и я прислушивался. Кроме того, у мистера Кимболла после его визита не было времени соорудить приличную бомбу, а просить кого-нибудь о помощи он не стал бы. Это не бомба… Прошу тебя, никакой тревоги. Драма, но не тревога. Я поразмыслил, и у меня зародилось подозрение. Сам подумай: когда мистер Кимболл находился в этой комнате, он видел, что я не совершал почти никаких движений, кроме одного. Он видел, как время от времени я открываю ящик своего стола и опускаю в него руку. Даже если тебя это не наводит на мысль, я все же уверен, что ему в голову кое-что пришло. Посмотрим.
Я подскочил к нему, поскольку решил, что он собирается открыть ящик, но он махнул на меня рукой и просто выбрался из кресла. Потом велел:
– Принеси мою трость из боярышника… Да пошевеливайся же, черт возьми!
Я помчался в прихожую, выхватил трость из стойки и бросился назад. Вулф обходил стол. Он встал спереди, напротив кресла, потянулся к подносу и подтащил его к себе вместе со стаканом и с бутылками.
– Теперь, – объявил он, – делай, пожалуйста, то, что я скажу… Нет, сначала закрой дверь в прихожую. – (Я закрыл и вернулся.) – Спасибо. Возьми трость за нижний конец. Потянись через стол и зацепи кончиком рукоятки нижний край передней панели ящика. Дерни, и ящик откроется… Подожди. Если можешь, открывай очень медленно и будь готов быстро отцепить трость, чтобы использовать ее для другой цели. Приступай!
Я приступил. Загнутый конец рукоятки отлично зацепился за край ящика, однако, поскольку я держал трость под наклоном к столу, мне не удавалось выдвинуть ящик. Я пытался дернуть осторожно, чтобы открывать его постепенно, но вынужден был надавить посильнее. Неожиданно ящик выскочил на полфута, и я едва не выронил трость. Я подался вперед, чтобы ее отцепить, и тут же завопил:
– Берегись!
Вулф держал бутылки за горлышки и грохнул одной из них по столу, однако не попал в тварь, появившуюся из ящика. В мгновение ока ее голова очутилась почти у самого края, где стояли мы, в то время как хвост все еще скрывался в ящике. Я высвободил трость и принялся лупить ею по голове твари, но она извивалась, не давая нанести точный удар. Стол был залит пивом, повсюду валялись осколки разбитой бутылки. Я уже готов был отскочить и оттащить Вулфа назад, как он обрушил вторую бутылку прямо на уродливую голову и расплющил ее, словно требуху. Длинное коричневое тело корчилось по всей столешнице, но тварь была обречена.
Вторая бутылка тоже разбилась, обрызгав нас пивом с головы до ног. Вулф отступил, достал платок и принялся вытирать лицо. Я так и стоял, вцепившись в трость.
– Nom de Dieu!
[15]
