Даркин был там, на противоположной стороне шоссе. Он сидел на подножке седана, поставленного поперек обочины, как я и советовал. Я помахал ему, но не остановился. Андерсон спросил:
– Это человек Вулфа? – Я кивнул и помчался уже по подъездной дороге, но не проехал и ста футов, как Андерсон крикнул: – Стоп!
Я нажал на педали, переключился на нейтральную и дернул ручной тормоз.
– Это поместье Э. Д. Кимболла, – заявил Андерсон. – Вам придется предъявить мне доказательства прямо сейчас.
– Не могу, – покачал я головой. – Ничего не попишешь. Вы знаете Ниро Вулфа, так что вам должно быть все ясно. Я подчиняюсь приказам. Едем дальше?
Машина Корбетта остановилась за нами. Андерсон смотрел на меня, кривя в сомнениях рот. Я напряженно вслушивался, но отнюдь не в ожидании ответа Андерсона. Мне чудился шум самолета. Меня так и подмывало выскочить и посмотреть вверх, но это ничего бы не дало – из-за деревьев. Но звук, несомненно, принадлежал самолету. Я переключил передачу и нервно рванул вперед.
– Ей-богу, Гудвин, – начал Андерсон, – надеюсь, вы понимаете, чем рискуете. Если бы я знал…
– Заткнитесь! – оборвал я его.
Резко затормозив у дома, я выскочил из «родстера» и позвонил в дверь. Через минуту она открылась, и на пороге возник толстый дворецкий.
– Я хотел бы поговорить с мистером Мануэлем Кимболлом.
– Да, сэр. Мистер Гудвин? Он предупредил о вашем приезде и велел мне попросить вас проехать к ангару и подождать его там.
– А что, сейчас его там нет?
Дворецкий замялся, и он явно выглядел обеспокоенным.
– Полагаю, он собирался подняться в воздух на своем самолете.
Я кивнул и бегом вернулся к автомобилю. Корбетт успел выбраться наружу, подойти к «родстеру» и теперь разговаривал с Андерсоном. Когда я залез внутрь, Андерсон повернулся ко мне и начал:
– Вот что, Гудвин…
– Я же сказал вам: заткнитесь! Я занят. Корбетт, осторожно!
Я рванул на боковой съезд и помчал к гравийной дороге, ведущей к ангару. Здесь даже из-под деревьев гул самолета доносился громче. Гравий так и летел у меня из-под колес, и на бетонной площадке перед ангаром я остановился с шикарным заносом. Скиннер, механик, стоял в распахнутых воротах. Я выскочил и подлетел к нему:
– Мистер Мануэль Кимболл?
Скиннер указал вверх, и я задрал голову. Это был самолет Мануэля Кимболла, высоко, но не настолько, чтобы я не смог разглядеть красный и синий цвета. Он как будто производил слишком много шума, и в следующую секунду я понял почему: с запада по дуге приближался еще один самолет, державшийся выше и летевший быстрее кимболловского. Из-за него-то шум и рвал перепонки. Оба самолета кружили, темные и прекрасные в лучах солнца. Я опустил голову и чихнул.
– Этим утром у него компания, – заметил Скиннер.
– Вижу. Кто это?
– Не знаю. Я заметил его в начале девятого, с тех пор он так и болтается там. Это двухмоторный «бертон», у него шикарный нырок.
Я вспомнил, как Вулф сказал, что у облаков будут глаза. Никаких облаков не было, но вот насчет глаз сомнений не возникало.
– Когда мистер Кимболл взлетел? – поинтересовался я.
– Чуть позже десяти. Они появились около девяти тридцати, но второе сиденье не было готово, и мне пришлось прилаживать ремни.
Я понял, что к чему, стоило ему лишь произнести эти слова, но все равно спросил:
– Так с ним кто-то есть?
– Да, сэр, его отец. Старый джентльмен катается. Это всего лишь его третий полет. Он едва не отказался, когда сиденье оказалось неготовым, но мы все-таки усадили его.
Я снова посмотрел на самолет. Мануэль Кимболл и его отец летали вместе – высоко, среди солнца, ветра и рева. Возможно, все вполне невинно, просто утренняя прогулка.
Я двинулся к «родстеру», чтобы переговорить с Андерсоном. Из своей машины мне навстречу вышел Корбетт. Я остановился и услышал от него:
– Ну, мы пришли на твою вечеринку. И где же виновник торжества?
Не удостоив его ответом, я проскользнул мимо и подошел к «родстеру». Вводить в курс дела механика раньше времени не стоило, и потому я сказал потише:
– Придется подождать, мистер Андерсон. Убийца Барстоу катается на самолете. Простите, что вышла накладка со временем, но вы получите его.
– Залезайте сюда! – потребовал он. – Я хочу, чтобы вы раскрыли карты.
Я покачал головой. Может, это и было упрямство, но я твердо решил довести дело до конца в точности, как велел Вулф.
– Время еще не пришло.
Корбетт, успевший подойти к «родстеру» с другой стороны, после моих слов наклонился к окну и сказал Андерсону:
– Если у него есть что-то нужное вам, я буду только рад раздобыть это.
Я уже раскрыл рот, чтобы бросить ему вызов, как вдруг услышал, что меня окликают. Я обернулся. От ангара ко мне шел Скиннер. В одной руке у него была клюшка для гольфа, а в другой – конверт. Я уставился на него. Он продолжал:
– Совсем забыл. Вы ведь мистер Гудвин? Мистер Кимболл оставил это для вас.
Я подскочил к нему. Драйвер! Я оглядел его, но смотреть было особо не на что, внешне он казался вполне обычной клюшкой для гольфа. Но конечно же, это был он. Ну, паря! Я сунул его под мышку и занялся конвертом. На нем было надписано: «Мистеру Ниро Вулфу». Он не был запечатан, я извлек его содержимое, и в руках у меня оказался комплект фотокопий, которого утром я недосчитался в сейфе. Они были соединены канцелярской скрепкой, а под ней белел клочок бумаги с парой строк: «Благодарю Вас, Ниро Вулф. В ответ на Вашу любезность я оставляю Вам скромный подарок. Мануэль Кимболл». Я посмотрел в небо. Красно-синий самолет главного героя вулфовского спектакля был все еще там, хотя кружил уже выше, как мне показалось. Другой самолет находился над ним. Я убрал фотокопии в конверт.
Передо мной стоял Корбетт.
– Так, я это забираю.
– О нет. Благодарю, я справлюсь сам.
Он прыгнул, как кошка, чего я совершенно не ожидал. Проделано это было ловко. Одной рукой Корбетт выхватил конверт, а другой – драйвер, а затем направился к «родстеру». В два прыжка я оказался перед ним, и ему пришлось остановиться. Я не стал дурачиться, сразу сказал:
– Ну держись, начинаем! – и хорошенько приложился кулаком к его челюсти.
Он пошатнулся и выронил добычу, а я позволил ему поднять руки, сделал ложный выпад левой и снова нанес удар. На этот раз он рухнул. Его дружок бросился ко мне, с другой стороны спешил Скиннер. Я повернулся, чтобы успокоить дружка, однако тут из «родстера» донесся голос Андерсона, приказавшего с резкостью, какой я от него не ожидал:
– Карри! Хватит! Кончай!
Карри замер. Я отступил. Корбетт поднялся и свирепо уставился на меня. Снова послышались вопли Андерсона:
