– Мистер Гудвин, полагаю, это дело далеко от завершения. – Затем глотнул воды и лег в кровать.
Было почти десять часов, когда следующим утром я спустился вниз. Если выдавалась возможность, я спал по восемь часов. Вулф все равно не появлялся раньше одиннадцати. Вставал он неизменно в восемь, вне зависимости от того, во сколько лег накануне, завтракал в своей комнате за парочкой газет, а время с девяти до одиннадцати проводил в оранжерее. Иногда, одеваясь или принимая ванну, я слышал, как старый Хорстман – садовник, ухаживавший за растениями, – покрикивает на него. Вулф, кажется, воздействовал на Хорстмана так же, как и судья на Джона Дж. Макгро
[2]. Не то чтобы старик не любил Вулфа, нет, конечно. Однако я не удивился бы, что Хорстман просто опасается, как бы Вулф, случайно потеряв равновесие, не обрушился бы на орхидеи. Эти растения волновали Хорстмана так же, как, скажем, меня мой правый глаз. Спал Хорстман в отгороженной в углу оранжереи комнатке, и если он присматривал за орхидеями и по ночам, я бы этому тоже не удивился.
Позавтракав порцией почек, вафлями и парой стаканов молока на кухне, так как я настрого запретил Фрицу сервировать обеденный стол ради моего завтрака, который всегда принимал в одиночестве, я вышел на десять минут подышать свежим воздухом, прогулялся до причалов и обратно. Затем, предварительно смахнув пыль там и сям, открыв сейф и наполнив чернилами ручку Вулфа, я устроился с учетными книгами за своим столом в углу. Почту Вулфа я положил ему на стол, по обыкновению, нераспечатанной, мне же ничего не пришло. Я выписал пару-тройку чеков, подвел баланс в расходной книге – не бог весть какая работенка, последнее время было довольно спокойно – и принялся изучать записи о расходах по оранжерее, желая убедиться, что Хорстман своевременно отчитался. Посреди этого занятия меня и застал раздавшийся на кухне звонок, а минутой позже в дверях возник Фриц и объявил, что с мистером Вулфом желает увидеться некий О’Грейди. Я изучил визитку посетителя и отметил, что раньше мне такой не попадался. Я знал многих детективов из убойного отдела, но этого О’Грейди прежде не встречал. Я велел Фрицу привести его.
О’Грейди оказался молодым и весьма спортивным, судя по его телосложению и походке. У него был недобрый взгляд, оценивающий и вызывающий. На меня он посмотрел так, будто я прячу похищенного ребенка Линдберга
[3] у себя в кармане.
– Мистер Ниро Вулф? – спросил О’Грейди.
Я махнул рукой на кресло:
– Присаживайтесь. – Взглянув на часы на запястье, я сообщил ему: – Мистер Вулф спустится через девятнадцать минут.
– Это важно, – нахмурился он. – Не могли бы вы его позвать? Вам вручили мою визитку, я из убойного отдела.
– Да, конечно, я знаю, все в порядке. Просто садитесь. Если я позову его, он в меня чем-нибудь запустит.
О’Грейди уселся, а я вернулся к оранжерейным отчетам. За время ожидания пару раз у меня возникало желание просто ради развлечения попытаться вытянуть из него что-нибудь, но оно тут же пропадало, стоило лишь взглянуть на его физиономию: он слишком молод и благонадежен, чтобы возиться с ним. На протяжении этих девятнадцати минут он просидел, словно на церковной службе, не проронив ни слова.
Когда Вулф вошел в кабинет, О’Грейди поднялся из кресла. Вулф, неспешно продвигаясь от дверей к столу, пожелал мне доброго утра, попросил открыть еще одно окно и мельком взглянул на посетителя. Усевшись, он посмотрел на визитку, которую я положил на стол, а затем принялся за почту, быстро перебрав уголки конвертов, прямо как банковский кассир просматривает чеки при разборе вклада. Наконец он отодвинул почту и обратился к детективу:
– Мистер О’Грейди?
О’Грейди шагнул вперед:
– Мистер Ниро Вулф? – (Вулф кивнул.) – Что ж, мистер Вулф, мне нужны бумаги и прочие вещи, которые вы вчера взяли в комнате Карло Маффеи.
– Не может быть! – Вулф поднял голову, чтобы рассмотреть его получше. – Вот оно как? Это интересно, мистер О’Грейди. Присаживайтесь. Подвинь ему кресло, Арчи.
– Благодарю, не стоит. У меня много работы. Я всего лишь возьму бумаги и… вещи.
– Какие вещи?
– Которые вы взяли.
– Перечислите.
Детектив выпятил подбородок:
– Бросьте эти ваши шуточки. Давайте их сюда. Я спешу.
Вулф ткнул в него пальцем:
– Полегче, мистер О’Грейди. – Это было сказано тихо, но отчетливо, с интонацией, к которой Вулф прибегал не так уж часто. В разговоре со мной такое случилось лишь один раз – в нашу первую встречу, и я никогда не забывал, как она звучала. У меня тогда возникло ощущение, что, будь его воля, он смог бы уничтожить меня, не шевельнув пальцем. Он продолжил в том же духе: – Полегче. Садитесь. Садитесь, говорю вам!
Я толкнул детективу под колени кресло, и он медленно опустился в него.
– Сейчас вы получите бесплатный, но весьма ценный урок, – объявил Вулф. – Вы молоды и сможете им воспользоваться. Со времени моего появления в этой комнате вы только и совершали ошибки. Вы не проявили вежливости, а это было оскорбительно. Вы сделали заявление, не соответствующее действительности, и это было глупо. Вы спутали догадку с фактом – это было лицемерно. Хотите, объясню, как вам следовало вести себя? Мои мотивы исключительно дружеские.
О’Грейди заморгал:
– Я не ставлю под сомнение ваши мотивы…
– Чудесно. Конечно же, вы понятия не имели, сколь неблагоразумно с вашей стороны было предположить, будто я посещал комнату Карло Маффеи. Будучи не знакомы с моими привычками, вы не знали, что я не возьмусь за подобное предприятие, даже если наградой будет Cattleya Dowiana aurea. И уж тем более не за какие-то бумаги и, как вы выразились, вещи. Арчи Гудвина, – его палец описал дугу в мою сторону, – подобное не беспокоит, так что ездил он. А сделать вы должны были следующее. Во-первых, ответить мне, когда я пожелал вам доброго утра. Во-вторых, обратиться со своей просьбой вежливо, детально и соответственно фактам. В-третьих, хотя это уже не так важно, в качестве профессиональной любезности вы могли бы вкратце уведомить меня, что было обнаружено и опознано тело убитого Карло Маффеи и что эти бумаги необходимы для возможного изобличения убийцы. Не кажется ли вам, мистер О’Грейди, что так было бы намного лучше?
Детектив изумленно уставился на него.
– Как, черт возьми… – начал он и осекся, затем продолжил: – Значит, это уже попало в газеты. Не знал, но его имени там быть не может, потому что я сам только два часа как выяснил его. Вы весьма догадливы, мистер Вулф.
