– Что за родители разрешают детям доставлять китайскую еду поздно вечером и без пальто?
– Может быть, у нее нет родителей. У меня ведь, в конце концов, их нет.
– У тебя есть бабушка, и она живет в хорошем, очень хорошем доме.
– Она заботится обо мне, – мягко сказала Роуз. А вот о Марисоль, скорее всего, никто не заботится.
Роуз вспомнила сокрушительное одиночество, которое ощутила в каморке под карнизом в Уайтхоллском дворце. Как отчаянно она скучала по отцу и Фрэнни, как чувствовала себя оторванной от всего родного; в изоляции ей казалось, что все о ней забыли. Но, конечно, она не могла рассказать это Сьюзан. Да и Марисоль не путешественница во времени, в этом она была уверена. Сколько их может быть в Индианаполисе? Но Роуз чувствовала: Марисоль приехала издалека. И была уверена, что приехала она одна.
Внезапно затрещало школьное радио:
– Вниманию учеников и учителей, метель, которую предсказывал прогноз, усиливается. К середине дня ожидается нулевая видимость, поэтому уроки закончатся раньше. – По всему зданию раздались громкие радостные крики. – Автобусы прибудут в течение пятнадцати минут. Те родители, до которых удалось дозвониться, осведомлены, было сделано радиообъявление. Если у кого-то возникнут проблемы с ранним возвращением домой, пожалуйста, поговорите с мистером Сэммом в кабинете директора.
Все расселись по автобусам. Было так дико наблюдать, как окрестности заслоняет стена из снега… Деревья гнулись, а пожарные гидранты быстро исчезали под острыми снежными шапками, напомнив Роуз эльфов. Водитель автобуса объявил, что они поедут по другому маршруту, так как некоторые улицы закрыты до приезда снегоуборочных машин.
Роуз выходила из автобуса последней из своих друзей. Вот уж как будто специально: тремя оставшимися пассажирами были Злые Королевы. Брианна сидела в изгнании, на самом дальнем месте от сестер по преступлению. Кэрри с Лизой пользовались этим на полную катушку: шептали что-то друг другу на ушко и бросали на нее испепеляющие взгляды. Роуз проигнорировала всех и уставилась в окно. Улицы были практически пусты, пара машин и свободные заснеженные тротуары. Она не знала, сколько времени еще ехать до бабушкиного дома, но вдруг заметила человека, который с трудом пробирался сквозь снег. Он сгорбился, будто не только боролся с ветром, но и нес на себе тяжкое бремя.
Роуз овладел какой-то инстинкт. Она была абсолютно уверена, что это Марисоль.
– Стойте! – закричала она водителю.
– Что такое? – откликнулся он, глядя в зеркало заднего вида.
– Мне нужно сойти.
На улице перед магазином стоял автоматический манекен-снеговик, который махал рукой несуществующим прохожим под игравшую из него музыку. «Удачного вам, уютного…»
[9]
«Ой, лучше тебе замолчать», – подумала Роуз.
– Мне нужно выйти! – закричала она водителю.
– Но это не твоя остановка – ты живешь на Сорок шестой и Меридиан. А это Сорок шестая и Иллинойс. Я не могу тебя здесь выпустить.
– Можете. – Роуз встала и уже направлялась к двери.
– Юная леди, сядьте сейчас же.
Если еще хоть один мужчина назовет ее юной леди, она вмажет ему в челюсть.
– Вы должны выпустить меня! У подруги неприятности. Офис моего дяди недалеко отсюда. Он врач, – солгала она. – Я должна забрать ее. Она может умереть, замерзнуть до смерти. Если вы меня не выпустите, обвинят вас. Откройте сейчас же!
Внезапно дверь автобуса открылась. Роуз была так же ошеломлена, как и сам водитель – должно быть, кто-то потянул за аварийную ручку. Но она не стала ждать ни секунды и выскочила. На самом деле это был живописный прыжок в сугроб. Девочка побежала со всех ног по плотному снегу и вздохнула с облегчением, когда услышала выхлоп автобуса, поехавшего дальше.
Фигура Марисоль виднелась на полквартала впереди. Она шла в гору, а под снегом была наледь. Дважды Роуз упала, каждый раз соскальзывая назад. Но Марисоль тоже падала.
Роуз закричала:
– Марисоль, стой! Подожди секунду.
– Роуз, что ты здесь делаешь?
– Ты куда?
– Иду в школу. Боюсь, я очень опаздываю.
– Школа закрыта. Нас отпустили пораньше.
– Ты имеешь в виду, там никого нет?
– Именно. Из-за снега. Метель.
– А-а-а. – Марисоль выглядела слегка растерянной. – В Боливии школы никогда не закрывают, если только не начинается ураган. – Она сразу же заволновалась. – В смысле… Ой, прошу тебя, Роуз, просто забудь, что я сказала!
Она стучала зубами. А этот проклятый механический снеговик до сих пор кричал свою плаксивую песенку.
– Марисоль, сколько ты уже прошла?
– Ой, да совсем немного. – Голос у нее был тихий, она тяжело дышала.
– Немного?
Марисоль посмотрела на Роуз так, словно не видела. Внезапно она упала.
– Марисоль! – закричала Роуз и подбежала к девочке. Звук ее собственного голоса оборвался. Чертов снеговик теперь пел свой гимн: «Угадай-ка, Фрости…» – просто кошмар наяву! Роуз отчаянно искала кого-нибудь, кто мог бы ей помочь. Песня становилась веселее и громче.
Иди к черту, Фрости, растай!
– Марисоль! – выкрикивала она сиплым голосом снова и снова.
Марисоль умерла? Роуз охватила паника. Что она может сделать? «Успокойся», – сказала Роуз сама себе, сложила ладони и попыталась согреть своим дыханием лицо Марисоль. Потом взяла ее руки без рукавиц, подула и на них.
– Марисоль! – Роуз заплакала.
Внезапно она поняла, что делать. Позвонить Кельвину. Кельвин – водитель ее бабушки. Она достала мобильник и набрала номер. «Пожалуйста, Кельвин, возьми трубку. Пожалуйста!» – молила она. Столько вещей было неподвластно ей в собственной жизни. Она не смогла предотвратить смерть матери в автокатастрофе, не смогла самостоятельно найти отца. Они вечно скучали друг по другу в разных веках. Не сумела уклониться от служения ужасной королеве Марии, которая в конце концов убьет почти триста невинных людей! Но сейчас Роуз могла не дать Марисоль умереть от холода. Кельвин, возьми трубку!
Наконец она услышала его хриплый голос:
– Роуз, что случилось?
– Кельвин! Забери меня на углу Пятьдесят шестой улицы. Это срочно.
– На углу с чем?
Роуз осмотрелась. Ее глаза чуть не выскочили из орбит.
– На углу с рестораном «Маленький Китай».
– Хорошо, я приеду так быстро, как только смогу.
– Быстрее! Кельвин, быстрее…
