– Э-э-э… ну, я просто думаю, что должны быть правила, защищающие людей от таких угроз.
Джейн вздохнула и подняла брови так высоко, что золотой шар сморщился:
– Скоро появятся правила, и не дай бог, чтобы их нарушали. Загорятся костры.
Глубоко внутри Роуз зародился ужас. Джейн быстро закрутилась, пошла колесом и закудахтала, как курица.
Сара неодобрительно хмыкнула.
– Что она имела в виду насчет законов? Будут какие-то новые? – спросила Роуз.
– О, непременно. Некоторые называют их «законами единства». – Сара серьезно кивнула.
– Единства с чем?
– С прежней религией, с папой. Одна религия для всех. Давно пора, я считаю. – Она надменно выдохнула через нос.
– Но ведь Эдуард был протестантом.
– Ну хватит об этом, – твердо сказала Сара.
– Ты была протестанткой?
– Да, при правителе. Но я не верю, что одно другому не противоречит. Мы должны дать возможность королеве решать самой, и она хочет оставить только одну религию.
– Разве нельзя иметь несколько? Почему люди не могут решать за себя?
– Решать за себя? – Глаза у Сары широко открылись. – Ты что, глупая, Роуз Эшли? Все пойдет на самотек! Станет так непредсказуемо! Ты как никто должна понимать. Представь, что ты шьешь одно платье, но с несколькими узорами, прошивая его двадцатью разными нитями, из тканей пятнадцати разных цветов. Оно будет пестрое, как вон тот жонглер Джейк в разноцветном шутовском наряде.
Такие костюмы носили некоторые шуты. Роуз посмотрела на Джейка, который надел чулки в ромбик четырех разных цветов, а те, в свою очередь, заканчивались пачкой и дрожащими бубенчиками, нацепленными то тут, то там. И сверху, в довершение всего, заостренный колпак! Но Роуз не поняла сравнения Сарой этого наряда с религией. Не очень хорошая аналогия, вдруг подумала Роуз, которой в голову пришел список слов мистера Росса.
Прервав ее мысли о шутовском костюме, по каменному полу большого зала разнесся внезапный цокот лошадиных копыт. Роуз и Сара сразу встали, чтобы выглянуть за ширму, как и другие люди за кулисами.
Верхом на лошади скакал мужчина в ярких доспехах, с пучком мягких страусиных перьев на макушке шлема.
– Это сэр Эдуард Даймок, – прошептала Сара.
– Наверное, он – большая шишка.
Сара посмотрела на нее, сбитая с толку:
– Большая шишка?
– Это просто такое выражение.
– Откуда?
– Ну, значит, что он очень важный человек.
– В самом деле!
И в этот момент сэр Эдуард Даймок развернул свиток и прочел:
– Кто осмелится утверждать, что эта дама не является законной королевой государства, тому я докажу обратное или буду сражаться с ним насмерть.
Каждая пара глаз в зале переместилась от королевы к принцессе Елизавете. Каждая, кроме глаз Марии. Она попыталась скромно потупить взгляд, но Роуз увидела улыбку. Ее бледные губы растянулись как два толстых червяка. Легкое самодовольство перешло в подлинную ухмылку.
В тот же момент Роуз почувствовала, как ее тянут за угол. Она посмотрела вниз и увидела, что это карлица Беттина из свиты принцессы Елизаветы.
Что-то опустилось ей в карман.
– Что это? – спросила Сара.
– Записка.
Роуз пришлось подавить радостный вскрик, от которого она едва не лопнула. Девочка прочла про себя: «Королевский золотых дел мастер просит первую швею усадить императорскую государственную корону. Он пребывает в кузнечной мастерской».
– Что там написано?
– А, об императорской государственной короне. Э-э-э… нужен внутренний ободок, чтобы она с легкостью могла носить ее в среду, на открытии своего первого парламента.
– Сейчас? Ты должна сделать это сейчас? – спросила Сара.
– Наверное… – И тут Роуз вспомнила кое-что, о чем всегда говорила ей мать, и ответила Саре: – Мы должны не вопросы задавать, а делать свое дело или умереть.
– О, надо же, как умно. Где ты это выучила?
– Я… я не знаю. Какое-то стихотворение или что-то в этом роде.
Мать часто это повторяла, но Роуз не знала, действительно ли это из стихотворения. Мама училась в колледже на факультете английской литературы и часто цитировала стихи, а еще Шекспира. Но он, конечно, пока не родился.
Роуз собирала вещи, чтобы уйти.
– Но, Роуз, а если что-нибудь случится? Если крепления на рукавах ослабнут? Что мне делать? – спросила с мольбой Сара.
– Не волнуйся, я просматривала их сегодня утром.
– Но что, если?..
– Ох, я не знаю… Спроси ее сиятельство Джейн Дормер, – ответила Роуз и обратилась к Лысой Джейн.
– Джейн, я не могу пройти там, не через банкетный зал. Нужно добраться до ювелира, поработать над императорской короной. Он в кузнечной мастерской в Башне драгоценностей, с другой стороны двора. Все меня увидят.
– Не волнуйся, все будут смотреть на меня. Я их отвлеку. Просто пробеги первые столбы колоннады. Как только окажешься там, сможешь выйти во двор, где тебя никто не увидит. Шутам дозволено ходить где угодно. Никто не задает им вопросов.
Она подмигнула Роуз своим нормальным глазом. Второй был слегка выпуклый.
– Спасибо, Джейн, и не подходи слишком близко к горящим факелам.
– Давай не будем на это уповать.
Но ее слова прозвучали не голосом шута. Этот голос был холодный. Такой ледяной, будто кровь в жилах Джейн замерзла. Она не двигалась несколько секунд, и ее выпуклый глаз, который обычно дрожал, тоже замер. Жуткое мгновенье.
– Мне пора бежать, – сказала Роуз.
– Тебе пора бежать, – эхом отозвалась Джейн, затем выскочила из-за ширмы и крутанула три быстрых колеса.
Кто-то закричал:
– Покажи всем свои панталоны, девочка!
– В штанах твоих прекрасно спать! А панталоны – на голове таскать! – крикнула Джейн в ответ.
Люди захохотали.
Роуз проскочила мимо и побежала к тенистой галерее за колоннами, окружавшими главный обеденный зал. Она нырнула между лакеями с подносами жареных лебедей: с распростертыми крыльями, перьями и всем остальным! Кулинарная практика, которую Роуз находила ужасающей. На длинных досках лежали огромные жареные свиньи с яблоками в пасти и маленькие жареные поросята вокруг, как будто их кормили! Не банкет, а кошмар вегетарианца.
Она повернула за угол и едва вышла из коридора, ведущего на кухни, когда заметила две тени, переплетенные за колонной. Одна тень говорила:
– О, я просто хочу целовать вас, моя дорогая. Целовать и целовать, и не заставляйте меня плакать, миледи, не заставляйте меня лгать!
