Розалинда взмахнула руками:
– О, моя дорогая девочка! Ничто к нам не приходит, это просто такое выражение. Идеально подходит для подобных, почти весенних, деньков. Ты никогда не слышала стихотворения о ранней весне?
– Нет, бабушка. Но ведь сейчас только февраль.
– В общем, есть одно стихотворение, лучшее из когда-либо написанных о весне. Оно принадлежит перу очень известного поэта, Е. Э. Каммингса, который умер, не знаю, около семидесяти лет назад.
Почему бабушка помнит имя поэта, который так давно умер, а имя Марисоль, которая живет в ее собственном доме, – нет?
– И ты помнишь это стихотворение?
Бабушка пожала плечами:
– Немного.
– Расскажешь?
Розалинда опустила увеличительное стекло и, закрыв глаза, чинно сложила руки на коленях. Сделала глубокий вдох…
Вот и
весна, ведь мир сочно –
грязный, хлипкий, хромой,
продавец воздушных шаров
тихо насвистывает вдали…
[32] Она внезапно остановилась.
– Ой, забыла. – И вздохнула. – Скажу тебе, Роуз, старость – это не для рохлей.
– Ты не рохля, бабуля.
Возможно, сейчас самое время ее проверить. Роуз подготавливала бабушку на случай, если к их дверям придут сотрудники миграционно-таможенной службы.
– Бабушка, Давай еще раз прорепетируем, что ты скажешь, если сюда придут люди из ICE.
– А-а-а, продавец льда грядет
[33]. Это одна из моих любимых пьес.
Бабушка всегда так говорила, когда они упоминали о миграционной полиции
[34].
– Да, конечно. Я имею право хранить молчание о… – Она подняла пустой взгляд. – Еще раз, как ее зовут?
– Марисоль Эстебан, но не произноси ее имени. Просто скажи: «Я имею право хранить молчание, пока не придет мой адвокат».
– Хорошо, так и скажу. Я имею право хранить молчание до тех пор, пока не явится мой адвокат… – Ее глаза бегали, как будто искали имя Сэма Голда. – Томас Кромвель.
Роуз охнула:
– Нет, бабушка, Томас Кромвель был министром сама знаешь кого.
– О, конечно, Генриха, короля Генриха Восьмого. Наш адвокат – Голд, верно?
– Верно, бабушка. Просто помни, что ты можешь просто молчать. Это не преступление.
– Не такое преступление, за которое казнят.
– Нет, бабушка.
– А девочка наверху – твоя подруга Марисоль Эстебан.
Появилась Бетти, чтобы отвести Розалинду наверх.
– Готовы отправиться спать, миссис Э?
– Не совсем. Не могла бы ты отвести меня в библиотеку? Мне нужно разузнать кое-что о лысых стариках.
– Что? – одновременно воскликнули Роуз и Бетти.
Розалинда разразилась смехом:
– Это я о вредителях в лотках с картофельной рассадой. Так мы говорили в давние времена. По какой-то неизвестной причине их называли иерусалимскими сверчками. Сегодня это просто картофельные жуки. Уродливые твари. Примерно два дюйма в длину, с черными глазками. Они уничтожают картофель и другие клубневые. И даже нападают друг на друга. После спаривания самки убивают самцов, лишают их головы. Очаровательно, не правда ли? – Она пристально посмотрела на Роуз. – Как некоторые монархи, о которых мы слышали.
– Э, ладно, бабушка. Увидимся утром.
В конце концов Роуз услышала, как Бетти подошла к двери библиотеки, чтобы заглянуть к Розалинде и узнать, готова ли та подняться наверх. Роуз все еще проверяла влажность в лотках для саженцев. Она выглянула из оранжереи. На дворе клубился густой туман. Одинокий уличный фонарь плавал в тусклом саване тумана как гигантская жемчужина. Мягкую трель моросящего по стеклам оранжереи дождя прорезало мяуканье.
– Сентябрина!
Никогда нельзя быть уверенной в том, что Сентябрина вернется с ней. Казалось, иногда кошка возвращалась, а иногда – нет.
Она подошла к окнам, которые выходили в переулок. В тусклом свете уличного фонаря она увидела фигуру. Кто-то держал Сентябрину. Через плечо висела пара коньков. Брианна! Что она здесь делает?
Роуз даже не потрудилась взять пальто и вышла через заднюю дверь оранжереи.
– Почему ты здесь в такую ночь?
– Я… я должна сообщить тебе кое-что… кое-что плохое.
Роуз подозрительно посмотрела на нее и протянула руки к Сентябрине, которая прыгнула к ней.
– Что? – осторожно спросила Роуз. Почти три месяца назад, в ночь на Хеллоуин, Брианна и Злые Королевы гнались за ней до самого дома после праздника. Бежали по этому самому переулку и бросили в нее камень. Он едва не попал ей в голову и разбил окно оранжереи. Сентябрина прыгнула на девочек и умудрилась поцарапать лицо Лизе, оставив глубокий след.
– Э… – начала Брианна, – вот так и будем стоять здесь, под дождем?
Сентябрина мурлыкнула и посмотрела на Роуз. «Ты хочешь, чтобы я пригласила ее внутрь, не так ли?» – подумала девочка.
– Хорошо, идем в оранжерею.
Они вошли. Брианна осмотрелась:
– Тут действительно прекрасно. Будто я оказалась в другой… стране, почти что.
– Так о чем таком плохом ты хотела мне рассказать?
Она сделала глубокий вдох:
– Кэрри, Лиза и та шестиклассница, Дженни. Ну, я вроде как поняла, что они что-то замышляют. Ты же знаешь Кэрри.
– Я-то знаю. Жаль только, что у тебя на это ушло столько времени.
– Да, в общем… – Брианна сделала глубокий вдох. – Ты видела, как она бесится из-за того, что не попала в команду олимпиады по математике, которая теперь недостаточно американская или что-то в этом роде?
– Да, что-то в этом роде, – с отвращением повторила Роуз, закатывая глаза.
– Так что я снова притворилась, что дружу с ними.
– А ты уверена, что притворилась?
– Да, – решительно ответила Брианна. – Притворилась. У них был грандиозный план сдать Марисоль миграционной службе. Они хотели, чтобы я им позвонила и все рассказала. И дала адрес твоей бабушки.
– Ты не посмеешь!
– Я солгала. Сказала им, что номер уже не работает. В первый раз.
– В первый раз?
– В следующий я просто набрала какой-то случайный номер и притворилась, что все им сообщила.
