Раздался треск льда. Ее сердце екнуло; будто земля качнулась под лезвиями коньков.
Это конец? Ее конец?
«Плевать!» – подумала она, чувствуя, как вода начала затекать в коньки.
Глава 29. Запах дыма
– Говорят, что мы переедем в Хэмптон-Корт до сносей, – сказала Лысая Джейн, пока они мчались по коридору дворца Уайтхолл.
– До сносей? Это как? – спросила Роуз. За минуту до этого она стояла в бабушкиной оранжерее, умоляя Марисоль отправиться с ней, а теперь оказалась здесь. Как ни странно, она в целом понимала все, что происходило в ее отсутствие, и быстро наверстывала упущенное. События становились все более очевидными.
– На сносях? Ты не знаешь такого выражения? – спросила Джейн.
– Просто не пойму, – увильнула от ответа Роуз.
– Ну, я полагаю, что беременные служанки не могут позволить себе не работать. Но дворянкам и, конечно, принцессам и королевам нельзя беременными появляться на публике, когда до родов остается мало времени. Это считается бесстыдным. Понимаешь, большой живот и все такое.
– Насколько я вижу, у королевы Марии нет живота. После сутолоки церемонии меня не просили сделать шире ни одно из ее платьев.
Джейн выдала смешок:
– Умеешь ты выражаться, Роуз. Полагаю, ты имеешь в виду церемонию по случаю первого удара ножкой.
– Да, ее. – Роуз никогда в жизни не видела таких нелепых поступков. Тогда провели турниры по поединкам, балы и бесконечные религиозные службы – и все это в честь первого пинка еще не рожденного ребенка в утробе матери.
– Празднование первого удара было почти три месяца назад, Джейн, и с тех пор мне не приходилось расшивать платья ее величества. Она не кажется мне толще.
– И мне – тоже. – Джейн замедлила шаг и затянула Роуз в темный угол, где коридор превратился в длинную галерею, которая соединялась с теннисными кортами.
– Позволь сказать, – прошептала королевская балагурка, – не только у тебя есть сомнения. Ходят даже слухи, что появится подменный ребенок в то время, когда она якобы должна будет рожать.
– В апреле, на Пасху, тогда ведь будет срок, да?
– Да.
– Меня попросили сшить милые детские ползунки. Ну, знаешь, весенних оттенков, с прыгающими пасхальными кроликами.
– Пасхальными кроликами? – Брови Джейн вздернулись до безволосой пустыни на голове.
«Ой-ой!» – подумала Роуз. Ну как всегда!
– Это… это просто обычай моего края, Вест-Дитча, около Твикенхэма.
Роуз смахивала каждое случайное современное выражение на Вест-Дитч, свою выдуманную родную деревню.
Внезапно она почувствовала странный запах. Что-то горело, но что? По телу пробежала дрожь.
– Что это за… запах?
Джейн схватила ее за руку:
– Они это сделали!
– Сделали что?
Джейн повернулась к Роуз. Ее лицо было белым как мел. Глаз навыкате пульсировал в собственном ритме. Она подняла руку к глазу и прикрыла его, как бы успокаивая, будто он увидел слишком много.
– Сделали что? – спросила Роуз сдавленным шепотом.
– Покойся с миром, Джон Роджерс.
– Кто?
– Первый сожженный еретик. Не думала, что они на самом деле это сделают.
– Но где? Как можно чувствовать запах костра даже здесь?
– В Смитфилде, там собирали костры для еретиков, всего в двух милях к северу отсюда. Должно быть, дует северный ветер, который принес этот ужасный запах.
– Костры? Жгут больше одного?
– Верно. Боюсь, еще восемь человек сейчас ждут своей очереди.
– О, Джейн!
Роуз закрыла глаза. Папа предупреждал ее! Но она вернулась и теперь шла к королеве со свертком новых ползунков, которые сшила для ребенка, чья мать только что отдала приказ поджечь другого человека за то, что он верил во что-то другое. Ни один Бог ни в одной религии на земле не захотел бы этого – в этом Роуз была уверена.
Роуз и Джейн продолжили свой путь. Перед тем как войти в королевскую гостиную, обе посмотрели друг на друга и сделали глубокий вдох. Пока запах дыма выносил зловещее предупреждение Роуз и Джейн, фрейлины и королева, которая сидела в приподнятом кресле посередине, казались совершенно невозмутимыми. Они занимались кружевами и хихикали, когда Беттина делала сальто. Затем она начала изображать разных животных, а женщины выкрикивали свои варианты:
– Покажи лягушку, Беттина! Нам всем нравится лягушка.
Наблюдая, как Беттина приседает и начинает прыгать, Роуз почувствовала, что на нее накатывает тошнота. Эти люди отвратительны. Они сжигали еретиков и обращались с людьми, как с игрушками. У Беттины был ахондрогенез – да, именно так называется карликовость. У тети Сьюзан такое заболевание, подруга делала о ней доклад на уроке естествознания.
Роуз повернулась к Джейн и сказала:
– Мне надо выйти, меня сейчас стошнит.
И выбежала из комнаты.
Пробежав по коридору, она в итоге нашла подходящую урну, в которую ее вырвало. Запах показался почти приятным по сравнению с тем, что стоял во дворе. Затем она дошла до своей комнаты и рухнула на кровать.
– Во что я ввязалась?
Она говорила с воздухом, как будто ожидая ответа. На столике, переоборудованном в письменный, лежала стопка тряпичной бумаги. Сэр Уолдегрейв был очень щедр и давал ей бумагу для эскизов дизайна одежды. Сверху лежал набросок: дизайн платьица для крестин дурацкого ребенка – мнимого ребенка, как думала Роуз.
Она встала, подошла к столу, порвала листок и посмотрела на чистый под ним. Снова забыла взять с собой айфон. Переход был слишком внезапным, у нее в голове кружилось много мыслей. Девочка села за столик, взяла перо, окунула его в чернильницу и начала писать. Царапанье гусиного пера каким-то образом успокаивало ее. Она начала с первой мысли, которая пришла в голову.
«Итак, сегодня сожгли человека. Я до сих пор чувствую запах дыма. Это так меня беспокоит… – Осмелится ли она написать это имя? Может быть, только букву «Ф». – Когда я возвращалась, то планировала забрать с собой папу и убедиться, что Ф. в безопасности. Я должна узнать это, прежде чем уйти. Сомневаюсь, что Ф. отправится со мной. В этом смысле она похожа на Марисоль. В конце концов, родители Ф. здесь, в Англии, а мама Марисоль где-то в Америке. Ф. захочет со мной в Америку не больше, чем Марисоль – в Боливию. Но с папой все может быть иначе. Остается только надеяться. Думаю, придется признаться, сообщить папе, что я здесь. Терпеть не могу врать».
В дверь заколотили.
– Да, кто там?
– Джейн и Беттина.
– Заходите!
