– Теперь еще и ты! – кричала Сара.
– Да, я, шутница Джейн! И тебе ку-ка-ре-ку! – Она сделала высокий мостик и заплясала кругами вокруг них.
– Идиотка! За мной, в прачечную! – крикнула Сара охранникам.
Беттина и Джейн обменялись нервными взглядами.
– Удачи, дитя, – прошептала Джейн, взяв руку Беттины и сжав ее.
– Постарайся не волноваться, – сказала Беттина. – Роуз умеет просто исчезать.
– Надеюсь, она так и сделала. Никогда этого не понимала. Но у нее есть такая способность.
* * *
Наконец Сара с двумя стражами пришли в прачечную. Облака пара из огромных чанов с кипящей водой висели в воздухе. Дюжина краснолицых женщин стояли у стиральных досок в тазах. Еще одна очень толстая женщина подошла к корыту, в которое наливали свежую горячую воду.
– С дороги, ребята, если не хотите свариться, как окорок.
– Где Роуз? – потребовала Сара.
– Роуз? – спросила одна из прачек.
– Да, Роуз, швея, – рявкнула Сара.
– Могу поклясться, что она была здесь минуту назад со свежей кучей подгузников, которую нужно было постирать! А потом исчезла. Просто растворилась в воздухе. Милая девушка, – сказала одна из прачек, почесывая голову.
– Здесь ни зги не видно, – добавила другая, – сам черт ногу сломит.
Глава 32. «Кто-то там скучает по тебе»
Следующим утром Марисоль поприветствовала Роуз с бабушкой. На ее лице была широкая улыбка:
– Добро пожаловать, абуэла.
– Абуэла! – воскликнула бабушка. – Разве не прекрасное слово для меня? Да, я вернулась, и во мне часы.
– Это кардиостимулятор, бабуля. Не совсем часы.
– Неважно. – Бабушка махнула рукой. – Он отсчитывает время моего сердца. Вот как я об этом думаю.
– Я попрошу Бетти помочь вам подняться. – И тут Марисоль не выдержала: – Мистер Голд говорит, что сегодня могут прийти документы!
– О! – воскликнули Роуз и бабушка одновременно.
– Чудесно. Просто замечательно, Марисоль! Я действительно стану твоей бабушкой.
Когда Роуз и Бетти подняли ее наверх и уложили в постель, Розалинда попросила внучку подойти поближе:
– Я хочу тебе кое-что сказать.
Роуз нагнулась. Бабушка зашептала ей на ухо:
– Знаешь, я думаю, что ты провела со мной достаточно времени. Кажется, тебе пора возвращаться, дорогое дитя.
– Возвращаться, бабуля?
– Ты знаешь, куда. Это пришло ко мне во сне, пока я лежала в больнице. У меня такое ощущение, что кто-то там скучает по тебе.
– Хорошо, бабушка. Но сейчас день.
– Какая разница? День, ночь – плевать, как вы, молодежь, выражаетесь!
– Хорошо, – сказала Роуз и пошла к оранжерее.
– Куда ты? – спросила Марисоль.
– Хм, просто в оранжерею, кое-что проверить. Скоро вернусь.
– Уверена, что так и будет, – с хитрой улыбкой сказала Марисоль.
Роуз зашла внутрь и, как всегда, остановилась у пересадыша.
– Хорошо выглядишь! – пробормотала Роуз. Она готова была поклясться, что за последнюю пару дней он вырос на дюйм.
Она попала в июнь. Ребенок еще не появился. Но изменились ли ожидания? Ни капельки – по крайней мере, из того, что видела Роуз. Несмотря на то что все знали: история о ребенке, которого вынашивают одиннадцать месяцев, – это выдумки, о рождении говорили с такой же уверенностью, как и прежде. На самом деле говорили, что придворный золотых дел мастер уже прибыл в Хэмптон-Корт. Беттина сказала ей: «В любую минуту ее величество позовет его на совет по поводу памятных медалей в честь рождения». Роуз пыталась придумать, как объяснить все это отцу. Нужно тщательно выбрать момент. Затем, шагая по внутреннему двору, она увидела двух мужчин, шедших к ней. Принца Филиппа и… О боже, папа! Что она могла поделать?
– Ах, маленькая швея! – позвал принц. Роуз видела, как побледнел отец. Она опустилась в глубоком реверансе.
– Ах, моя дорогая, ты луч солнца в этот довольно унылый день. Я совсем забыл твое имя…
– Роуз, – прошептала она и увидела, как губы отца едва двигаются, произнося ее имя.
– Точно. Да, прости, что не запомнил, – сказал принц и обратился к Николасу Оливеру: – Итак, вот эта юная леди, добрый сэр, заслуживает медали. Она сшила много одежды для нашего будущего ребенка. Возможно, медальон с розой. Роза для Роуз!
– В самом деле, ваше высочество! – Роуз не верилось, что они ведут этот разговор. Глаза папы блеснули от ярости.
– Но мне кажется, ваше высочество, – начала Роуз, – что это противоречит обычаю двора. Никто, кроме Тюдоров, не вправе носить такую розу: это же роза Тюдоров.
Принц закатил глаза:
– Клянусь кровью нашего Спасителя, это глупое правило.
– Но оно есть – таков закон, – сказал отец Роуз, восстанавливая спокойствие.
– Мне пора, ваше высочество. – Она сделала паузу. – Сэр, – добавила она, кивая отцу, – у меня есть поручение за пределами дворца. Я должна сходить в аптеку за травами, которые доктор Калагила приказал принести на роды.
Произнося это, она смотрела прямо на отца.
Полчаса спустя, когда Роуз обошла лесистый поворот дороги в деревню, из-за большого дуба вышел Николас Оливер. Он выглядел иначе и вообще был одет не в придворный наряд. Вышитый дублет исчез. Его заменил простой кожаный камзол. Плюшевый бархатный берет тоже исчез. На голове была тканая широкополая шляпа, чтобы защититься от солнца. Он был одет как крестьянин.
– Папа! Ах, папа, ты злишься на меня?!
– Ни в коем случае.
Она бросилась в его объятия.
– Идем, дитя, идем, как положено отцу и дочери, рука об руку, по дороге. – Он остановился, будто что-то вспомнил. – О боже, чуть не забыл! Я хочу тебе кое-что показать. Пойдем со мной.
Он подошел к огромному старому дубу. Сзади ствол оказался голым, словно кора слезла или ее оторвали.
– Видишь? – спросил он. Роуз посмотрела, на что он указывал. Контур сердца, а в нем – инициалы: Н. О. + Р. А.
Роуз подняла руку и коснулась букв. По коже пробежали мурашки.
– Мама была здесь и вырезала ваши имена.
– Так и есть. Я знаю, о чем ты думаешь: «Гринпис»!
Роуз удивило, что он знает это слово, но ее мама была ярой защитницей окружающей среды. Она бы не одобрила вырезанные надписи на дереве.
– Но, – продолжил отец, – к тому времени кора и так уже отслоилась. Я сказал ей, что многие люди так признаются в любви. Почему не мы? Она спросила, сколько, по моему мнению, лет этому дереву. Я ответил, около пятисот или что-то вроде того. И вдруг она сказала: «Дай мне свой кинжал, Ник». И вырезала это.
