– Конечно, ваше величество.
Королева внезапно стала очень хрупкой.
– Порой я волнуюсь. Я… имею в виду… ну…
Она начала заламывать руки. Мария хотела что-то сказать, но никак не могла решиться.
– В смысле, я знаю, что королева Англии Мария Тюдор не очень красивая.
– Не очень.
– И что она старая.
– Да.
– А как же принцесса Елизавета? Она красивее меня? Скажи правду. Это так?
Роуз долго думала, прежде чем ответить:
– Она старше тебя.
– На девять лет, – кивнула Мария.
– Ее красота – иного рода. У тебя более мягкий взгляд. Она выглядит несколько суровее.
– Наверняка она очень умная.
– Да, думаю, так и есть.
– Мне кажется, что я умная, но я никогда не знаю… э-э-э… как бы это сказать?
Роуз не понимала, к чему ведет этот разговор, и не знала, что отвечать. В считаные секунды из глаз маленькой королевы потекли слезы.
– Я не должна так говорить. – Она внезапно схватила Роуз за руки. – Но, Роуз, я чувствую, что могу тебе довериться. Однажды ты рассказала мне, что твоя мать умерла, а что стало с твоим отцом – ты не знаешь. Его нет… нет рядом. Видишь ли, я думаю, что хоть ты и не королевских кровей, но у нас есть нечто общее.
«Что, например?» – подумала Роуз.
– То есть моя мать не умерла. Но я не видела ее с четырех лет. Она живет где-то там, в Шотландии. Это все равно что на Луне. Но если я стану королевой, то никто больше не сможет помешать мне увидеться с ней!
Внезапно до Роуз дошло, что у них действительно есть что-то общее: родитель, живущий в далеком месте. В случае Роуз – отец: она была лишена возможности признать его и видеть в этом мире. А у Марии Стюарт – мать, с которой ее разлучила политика. Обе были своего рода сиротками.
– То есть Фрэнсис – милый. В конце концов, он мой супруг. Но это не то же самое, что иметь мать.
«Еще бы!» – подумала Роуз. Именно поэтому дети такого возраста не должны выходить замуж. Но это шестнадцатый век, и половое воспитание вместе со всем остальным еще не придумали.
– Э-э-э… ваше величество, – начала с сомнением Роуз.
– Ой, не называй меня так.
– Мадам.
– Думаю, это сойдет, но здесь, в уединении своей комнаты, можешь называть меня просто Мария.
– Мария, может быть, ты станешь королевой Англии и тогда сможешь видеться с матерью сколько угодно.
– Точно. Тогда это будет не опасно. Видишь ли, им пришлось нас разлучить. Политика. Глупая политика!
Роуз не знала, кто такие эти «они».
– Но если я стану королевой, то все получится. Я уверена. – Она сделала паузу и посмотрела в глаза Роуз. – Разве ты не уверена, Роуз?
– Э… да. Я уверена, – солгала Роуз. Она солгала потому, что знала конец истории. Но что тут сделаешь? Скажешь, что ей отрубят голову? Не сейчас, конечно. Лет через тридцать или около того. Плохое утешение!
Больше они об этом никогда не говорили, но через неделю, в очень холодный зимний вечер, Роуз снова оказалась у себя в комнатке. Она как раз дошила новое платье к рождественским праздникам, специально ко Дню святого Стефана, самому веселому из двенадцати дней Рождества при дворе. Роуз достала дневник – свернутые листки бумаги. «Жалко, что здесь нет степлеров», – подумала она. Первая запись в дневнике во Франции была сделана восемь месяцев назад.
Дорогой дневник,
я была права, когда сказала принцессе Елизавете, что белый цвет может стать очень популярным на свадьбах в будущем. Когда Мария, королева Шотландии, вчера вышла замуж за Франциска, она надела однотонное белое платье. Ну, на самом деле что-то вроде сливочного с белым. Это вызвало большие споры, так как здесь, во Франции, белый считается цветом траура. Я работала над платьем вместе с шестью другими швеями. Она вышла замуж в соборе Нотр-Дам в Париже. А теперь самое интересное. На время долгих дней свадебных торжеств знать остановилась во дворце Лувра, и именно там я встретила очень странного мужчину – фаворита королевы Екатерины. Его зовут Нострадамус. Он астролог, или, как некоторые его называют, провидец – говорят, он может заглядывать в будущее. Он часто дает предсказания в коротких загадочных формах. В тот день платье было закончено, он подошел, когда я меньше всего этого ожидала, и встал прямо передо мной. Нострадамус заговорил, но это напоминало какой-то транс. Вот что он сказал:
«Ты увидела белое в свете вдали…
Презирают невесту, но она не скорбит,
Это новую жизнь нам, бесспорно, сулит,
Значит, новая мода теперь победит».
Я была в шоке и не знала, что ответить. Этот провидец в курсе моей тайной двойной жизни? Потому что теперь именно так я воспринимаю свой странный опыт, словно живу двумя жизнями в пределах одной.
Роуз закрыла дневник. В дверь тихонько постучали.
– Кто там?
– C’est moi, chère Rose
[39].
Это была принцесса Клод Французская, седьмое по старшинству дитя королевы Екатерины и короля Генриха, прелестная девочка лет одиннадцати. Того же возраста была и принцесса Елизавета, когда Роуз впервые приехала в Хэтфилд.
– Чем могу помочь, принцесса Клод?
– Королева хочет, чтобы ты вышла кататься с нами на коньках. Лед прекрасный.
– Какая королева? – спросила Роуз и улыбнулась.
Принцесса Клод захихикала:
– Не reine mère
[40].
– А, твоя belle-soeur. – Французский Роуз значительно улучшился. Belle-soeur означало «невестка».
– Да, Роуз, Мария – королева Шотландии. – Затем в ее глазах блеснул озорной огонек. – Maman est trop grosse pour patiner
[41].
– Может, твоя мать и слишком большая, чтобы кататься на коньках, но она прекрасно танцует. – Екатерина Медичи была искусной танцовщицей.
– C’est vrai
[42], – сказала принцесса Клод.
– Хорошо. Спущусь через несколько минут.
– Спасибо! – радостно воскликнула принцесса и выскочила за дверь.
* * *
Роуз не могла не думать о том, насколько здешняя жизнь отличалась от королевского двора в Англии. Возможно, из-за того, что тут было много детей, и их с Фрэнни часто звали присоединиться к играм и развлечениям. А катание на коньках было одной из любимых игр в Шенонсо. Холод в этом году пришел рано, и к середине ноября река окончательно замерзла.
