– А если не будет?
Если ж нет, то ее душеприказчикам или уполномоченным, если она будет жива в упомянутый срок после моей смерти.
– Конец абзаца.
Еще нет. Если супруг, за которым она будет замужем по истечении поименованных трехлет или в какое-нибудь другое время после сего…
– Супруг? Ты о чем?
Если супруг в достаточной мере обеспечит ее и ее потомков землями, соответствующими доле, предоставленной в ее пользу настоящим завещанием, и это будет признано моими душеприказчиками и попечителями – это значит тобой, Фрэнсис, – для важного условия договора необходим серьезный человек, – то моя воля такова, что упомянутые сто пятьдесят фунтов стерлингов должны быть уплачены упомянутому супругу, давшему такое обеспечение, для его личного пользования. Давай здесь прервемся.
– Да, передохнем и выпьем. Тебе, Уилл, нужно было стать юристом. Я много кем мог бы стать, но теперь слишком поздно.
– Поздно будет, если ты умрешь, не составив завещания.
Толстяк Фрэнсис усмехнулся и помахал пергаментом перед моим носом. Я люблю запах свежих чернил.
Мы еще не закончили, Фрэнсис, но приближаемся к цели.
– Похоже на то. Объясни-ка, что за оговорки.
Потом. Мне тоже надо выпить.
– А если ты пригласишь меня к ужину…
Я хочу, чтобы завещание было подписано сегодня. Ты никуда не уйдешь, пока не скрепишь его печатью.
– Знаешь, чего бы мне хотелось на ужин? Хорошего такого, жирного каплуна. И обильно запить его хересом.
От хереса, Фрэнсис, люди жиреют и мозги их заплывают.
– Он прекрасно успокаивает нервы.
Не сомневаюсь. А может, тушеного карпа вместо каплуна? Даже я смогу осилить немного рыбы.
– Предпочитаю щуку. Почему же, Фрэнсис?
– Потому что карп уже будет внутри щуки: щука – отличный хищник. Вот именно, она ест себе подобных. С щукой ты получишь и карпа.
– А под хорошим голландским соусом она вообще будет бесподобна. Но я все-таки предпочел бы каплуна.
И как прикажешь его приготовить?
– В меду, с пряностями и специями. Да побольше чесночку, мускатного ореха, молотого миндаля, коринфского изюму, розмарина, корицы и нашпиговать черносливом и барбарисом.
Да, куда же без чернослива?
– Чернослив хорошо прокладывает путь к отхожему месту.
Если ты до него успеешь добежать. Ты уж извини, но ты мне нужен здесь, а не там.
– А после каплуна вели подать бланманже из каплуньих мозгов. Оно придаст силы любому мужчине.
Да, оно имеет такое свойство.
– Вот именно. А под занавес побольше гиппокраса
[57] – запить. Да приправить его хорошенько имбирем, длинным перцем и зернами рая
[58].
Рай? Я много о нем теперь думаю, а Фрэнсис продолжает истекать слюной при мысли о еде. Он сейчас похож на поэта, воспевающего красоту прекрасной дамы. Он явно выбрал не ту профессию. Гурманство – его истинное призвание. Что за обжора! Ну-ка, хозяйка, неси следующее блюдо со всеми, какие только есть, приправами для бедного изголодавшегося Фрэнсиса – да каплуна пожирнее. Он в них души не чает!
19
– Всего лишь одного жирного каплуна? Попроси еще одного – для себя. Говорят, птица помогает от хвори.
– Ну и о какой чепухе вы теперь болтаете? – проворчала госпожа моя с порога, едва войдя в комнату. – Похоже, вы думаете, что у вас времени как до Судного дня. Сколько ж дней вам нужно, чтобы написать две страницы юридического текста? Ради всего святого, закончите и подпишите его сегодня же, если еще сможете держать перо в руках!
Фрэнсис попытался ее задобрить.
– Уилл только что рассказал мне, как он за вами ухаживал, госпожа Энн.
Нужно было предупредить его держать язык за зубами, но кто же дает советы своему адвокату? Она бросила на меня уничижительный взгляд, способный убить всякую любовь, – по сравнению с ним даже полынь казалась сладкой – и вышла из комнаты.
– Ой!
Фрэнсис вышел вслед за ней – в нужник, в пятнадцатый раз за сегодняшний день, и я успел шепнуть ему, чтобы он отыскал Элисон и велел ей принести нам тайком хереса, а то не видать нам его как собственных ушей. Когда он легкой походкой вернулся, улыбаясь и почесывая в паху, я напомнил ему, что мы еще не заслужили ужин и ему надо сделать кое-какие записи.
Грустно смотреть, как полный человек меняется в лице.
– Я сегодня какой-то кислый, как выдранный кот или ученый медведь на привязи.
Это от мыслей о работе. Мне нравится медвежья метафора, но вернемся к делу.
– Итак, мы внесли распоряжения насчет одной дочери, давай теперь решим вопрос с другой – чтобы по справедливости.
По справедливости не получится. Но ты читаешь мои мысли. Готов?
– Как своры гончих.
А вот это сравнение к тебе совсем не подходит.
Также я даю, завещаю и предназначаю дочери моей Сюзанне Холл, дабы она лучше могла выполнить настоящее мое завещание и для приведения его в исполнение, всю ту главную усадьбу или дом с принадлежностями в вышеупомянутом Стрэтфорде, называемые Новым Местом, в котором я ныне живу…
– И где мы теперь сидим в ожидании хереса и каплуна.
…и две усадьбы или два дома с принадлежностями, расположенные, лежащие и находящиеся на Хенли-стрит в вышеупомянутом городе Стрэтфорде…
– Записал. Не забегай вперед.
…и все мои сараи, конюшни, фруктовые и прочие сады, земли, дома и все какие бы то ни было унаследованные мною имущества, расположенные, лежащие и находящиеся или которыми я буду владеть, которые я получу или которые я предполагаю получить или приобрести…
– Если ты выздоровеешь, я попрошу тебя составить мое завещание.
Это маловероятно. …или приобрести в городах, селах, деревнях, полях и землях в Стрэтфорде-на-Эйвоне, в Старом Стрэтфорде, Бишоптонтоне или Велкоуме или в любом из городов, сел, деревень в вышеназванном графстве Уорик…
– Хорошая концовка.
Также всю ту усадьбу или дом с принадлежностями, в котором проживает некий Джон Робинсон…
– Напомни-ка мне, кто он такой.
Никто. Дом, расположенный, лежащий и находящийся в Блэкфрайерсе в Лондоне…
– А именно? Близ Уордроба.
