Вскоре во всем мире ученые начали синтезировать прогестины (название синтетических версий природного гормона) и пытаться улучшить результаты Маркера. Маркер участвовал в основании новой компании «Синтекс», быстро ставшей мировым лидером по поставке прогестерона. Но, верный себе, он быстро разочаровался: по его словам, он так и не получил своей доли от собственной работы. Уходя, он уничтожил все свои бумаги. Химик, пришедший ему на замену – бежавший из Европы венгерский еврей Джордж Розенкранц, – пытался повторить его работу. Маркер свои методы скрывал и даже этикеток не наклеивал на реактивы, различая их по цвету и запаху. Но Розенкранц за пять лет не только повторил результаты Маркера, но и разработал процесс производства синтетических андрогенов и эстрогенов. В сорок девятом году Розенкранц нанял молодого американца австрийского происхождения Карла Джерасси, оставившего Висконсинский университет ради работы в Мексике: он слышал, что Рассел Маркер и другие делают там революционную работу. Джерасси был решительно намерен усовершенствовать производимые компанией прогестины.
По не до конца понятным причинам синтетический прогестерон не давал особого эффекта при пероральном приеме. Инъекции были болезненны, но и для них требовались дозы бо´льшие, чем для других половых гормонов. Джерасси поставил себе целью создать более мощный прогестерон, который действовал бы и при пероральном приеме. В колледже он когда-то читал статью, как химик Макс Эренштейн удалил из какой-то молекулы атом углерода и заменил его на атом водорода. Джерасси сказал, что это как если бы Эренштейн «превратил тщательно выстроенный особняк в занюханное бунгало». Операция в высшей степени бесполезная, но она навела Джерасси на некоторые идеи. Модифицированное им соединение оказалось в четыре – восемь раз мощнее прежних версий. А лучше всего было то, что оно выдерживало всасывание из пищеварительного тракта, то есть его можно было принимать перорально. Джерасси полагал, что созданный им препарат будет эффективен в лечении женщин с расстройствами менструального цикла. Он не знал, что другой молодой химик – Фрэнк Колтон из «Г. Д. Сёрл и Ко», – тоже вдохновленный Эренштейном, создавал примерно то же самое. И ни Джерасси, ни Колтон не знали, что Грегори Пинкус искал именно такое соединение.
«В самых диких мечтах, – говорил Джерасси, – мы и представить себе не могли, что это вещество однажды станет активным ингредиентом противозачаточной таблетки».
Глава четырнадцатая
Дорога в Шрусбери
Маргарет Сэнгер и Катарина Мак-Кормик рассчитывали на Пинкуса более, чем когда-либо. Другие ученые тоже исследовали новые формы контрацепции, но большинство из них представляли собой неприятные вещества вроде геля или пены, никак не способствовавшие спонтанному сексу или удовольствию. Сэнгер хотела иметь более прецизионный инструмент, нечто совсем новое и прорывное. Но ни Мак-Кормик, ни «Планирование семьи» пока не предложили достаточно денег, чтобы удержать внимание Пинкуса и обеспечить доведение работы до конца.
В мае тысяча девятьсот пятьдесят третьего, когда Пинкус и Рок запускали первый этап испытаний на людях, Сэнгер написала Мак-Кормик письмо с предложением поехать вместе в Шрусбери, встретиться с Пинкусом, и пусть Мак-Кормик тогда решает, поддержать его или нет. Мак-Кормик написала в ответ, что поедет с удовольствием. Она лишь высказала единственную просьбу – ехать в будни, объяснив: «Не люблю назначать автомобильные поездки на воскресенье: в этот день столько людей выезжает на дорогу, что поездка превращается в ожидание в длинной очереди машин».
Встречу назначили на восьмое июня, и это был жаркий, влажный понедельник. Принадлежащий миссис Мак-Кормик «Ролс-Ройс» под управлением шофера плавно промчался среди уплывающих назад холмов центрального Массачусетса, миновал прочные дома рабочих кварталов Шрусбери и подкатил к мощеному въезду в Вустерский фонд.
Приехавших дам не отпугнули казенного вида кабинеты с дешевой мебелью, плохо проветриваемые помещения вивария, кое-как оснащенные лаборатории. Скорее даже они поддались обаянию этого на живую нитку созданного учреждения, и особенно вызывал их энтузиазм план Пинкуса – вести испытания на пациентках Джона Рока. Чжан услышал, как Мак-Кормик прошептала на ухо Сэнгер: «То, что нужно».
Закончив осмотр, Мак-Кормик спросила Пинкуса, сколько денег ему нужно. Он уже согласовал с «Планированием семьи» грант на 17,5 тысяч долларов на первый год клинических испытаний, и фонд уже обратился к Мак-Кормик за помощью в оплате и даже уже получил ее согласие заплатить половину.
Сейчас, неспешно передвигаясь по территории Вустерского фонда, Мак-Кормик попросила дать ей полную картину. Во сколько обойдется фонду проект целиком? Сколько будет стоить ее таблетка?
Пинкус ответил: сто двадцать пять тысяч долларов.
Мак-Кормик кивнула, поблагодарила Пинкуса за потраченное время, потом они с Сэнгер сели в машину и вернулись в Бостон.
На следующий день Мак-Кормик позвонила Пинкусу и сказала, что выписывает чек на десять тысяч долларов – а за ним последуют другие. В тот вечер, когда Пинкус отдыхал дома, отмечая, быть может, успех коктейлем и рассказывая Лиззи, что наконец-то у него достаточно денег и можно как следует взяться за поиск орального контрацептива, небо стало ядовито-багровым, и через Вустер и Шрусбери пронесся жуткий торнадо. Погибли почти сто человек, более восьмисот были ранены, тысячи остались без крова. Дома срывало с земли и переносило с места на место, вылетали из окон диваны и холодильники. Куски тротуара носились как пушинки. Новый завод инструментов превратился в груду кирпичей и металла. У одного из зданий Вустерского фонда снесло крышу, часть лабораторного оборудования повредило осколками вылетевших окон. Но среди сотрудников никто не пострадал.
У Пинкуса были причины запомнить эту неделю.
Глава пятнадцатая
Утомленная и угнетенная
Катарина Мак-Кормик никогда не отличалась терпением. Раз она сетовала на Рождество: «Как меня раздражают эти долгие выходные!» – потому что не делается ж ничего.
Теперь, осенью тысяча девятьсот пятьдесят третьего года, она была нетерпеливей обычного.
«Ни слова не слышно о работе Пинкуса», – жаловалась она Сэнгер в письме от двадцать восьмого сентября. Всего три месяца прошли после встречи с Пинкусом в Шрусбери, но она уже опасалась худшего. «Надеюсь, они не столкнулись с трудностями, – писала она. – У них было достаточно времени… чтобы хоть примерно понять, как может действовать прогестерон. Мне не терпится услышать, что они об этом думают и каков объем проводимых испытаний».
Неделю спустя Сэнгер передала Мак-Кормик тревожный слух: «Планирование семьи» не намеревается спонсировать исследование Пинкуса после января пятьдесят четвертого года. Сэнгер говорила, что подтвердить слух не может, но она была сердита и озабочена. Сильнейший союзник Пинкуса в руководстве «Планирования семьи», Пол Хеншоу, был недавно уволен в результате борьбы за власть с Уильямом Фогтом. Сэнгер жаловалась Мак-Кормик, что лидеры организации не уделяют внимания «величайшей нужде всего движения Фонда планирования семьи… создать простой и дешевый способ предохранения». И как будто всего этого было мало, Сэнгер узнала, что «Планирование семьи» сделало Джона Рока – «ярого католика», как она его назвала, – председателем Исследовательского комитета. «Ты помнишь, какой Джон Рок очаровательный человек, – написала она. – Но это не значит, что он достаточно заинтересован в контрацепции, чтобы сделаться председателем Исследовательского комитета, который должен быть сосредоточен на разработке простого средства предохранения».
