Сэнгер теперь могла получать гранты от богатых друзей и устраивать встречи с мировыми лидерами в основном именно потому, что поймала мейнстрим движения за контроль рождаемости и стала отстаивать контрацепцию как инструмент достижения экономического роста и политической стабильности. В тысяча девятьсот пятьдесят шестом году этот переход был почти завершен, но Сэнгер и другие лидеры организации считали, что есть еще одна очень важная сила, которую нужно привлечь на свою сторону, чтобы контроль рождаемости действительно завоевал широкое признание.
С пятьдесят четвертого по пятьдесят шестой год среди лидеров Международной федерации планирования семьи циркулировал меморандум. В нем упоминались слухи, что скоро католическая церковь, под давлением верующих, может «согласиться с некоторыми новыми формами разумного ограничения размножения, если и когда они будут созданы». Дальше говорилось: «Церковь далека от единства; она соединяет множество разных точек зрения, и папа, как и многие авторитарные правители, не может в своем движении вперед слишком отрываться от тех фракций, которые его поддерживают». Согласно тексту, отправленному среди других лидеров и Сэнгер, у «Планирования семьи» было два варианта: либо бороться против церкви в открытом бою, как делалось постоянно все эти годы, либо, «избегая прямых столкновений, пытаться объективно показывать последствия перенаселения… и работать с теми элементами церкви, которые хотят перемен». Католики составляли четверть американского населения. Перетянуть их на свою сторону или хотя бы обрести союзников в их рядах было бы для «Планирования семьи» большой удачей.
Позиция Ватикана по контролю рождаемости в те времена была яснее некуда. В пятьдесят первом году папа Пий XII обратился к итальянскому католическому обществу акушерок и повторил слова своего предшественника, Пия XI: католицизм не одобрит никаких попыток препятствовать сотворению жизни в ходе акта соития. «Это предписание верно сегодня так же, как было верно вчера, – провозгласил папа. – И останется таковым завтра и всегда, потому что оно есть не предписание закона человеческого, но выражение природного и божественного закона».
Теологи объявили, что всякий, кто ослушается столь строгой и четкой инструкции, согрешит против веры. Но, как написал Джон Т. Нунэн в своем исчерпывающем исследовании отношения католицизма к контрацепции, папа разрешал календарный метод, который считал «естественным», потому что он не разрушал сперму, как спермициды, не препятствовал процессу сотворения жизни, как диафрагма, не калечил половые органы, как стерилизация. Это привело некоторых теологов к желанию поискать и другие лазейки, вроде тех, которые предлагали исследования Пинкуса и Рока: допустим, некий препарат позволит женщинам продлевать «безопасный» период, и этот препарат будет изготовлен из ингредиентов, которые и без того сами по себе возникают в организме. Будет ли это естественно? Будет ли достаточно напоминать календарный метод? Удовлетворится ли этим папа?
Некоторые думали, что вполне возможно. Организм женщины вырабатывает прогестерон во время беременности, чтобы защитить нерожденного ребенка во чреве матери. Если наука сделает такое возможным с помощью природных соединений, почему бы тогда не дать женщине власть предотвратить беременность, опасную для ее здоровья или угрожающую благополучию уже имеющегося потомства? Что, если бы она могла принимать препарат в первые полгода после рождения ребенка, пока кормит, чтобы точно не забеременеть снова? Разве не будет от этого пользы? И разве не будет это так же морально приемлемо, как календарный метод?
Это был вопрос, на который пока ни церковь, ни кто бы то ни было другой не обязан был отвечать, но с которым Ватикану предстояло вскоре столкнуться. Эту тему поднимали не только Пинкус, Рок и «Планирование семьи», но и женщины-католички. Американки пятидесятых рожали в невиданных ранее количествах. Но если число детей на среднюю американку достигло в пятьдесят седьмом рекордного значения – 3,7, то для католичек среднее число детей было на двадцать процентов больше.
Церковь официально наставляла верующих не поддаваться искушению контрацепции. «Вы должны думать об аде и рае, – писал один церковный деятель. – Вы должны думать о смерти и о том, что Бог может призвать вас именно тогда, когда вы будете планировать себе уютное будущее на земле».
Но даже самые верные католики уже испытывали сомнения. Когда опрос журнала «Католик Дайджест» показал, что более половины верующих не рассматривают «механические средства предохранения» как нечто по существу греховное, Поль Бюссар – священник, руководивший журналом, – так обеспокоился, что решил результаты не публиковать. К одна тысяча девятьсот пятьдесят пятому году тридцать процентов католичек признавались в использовании той или иной формы предохранения, помимо календарной и воздержания. Увеличивалась численность католиков, игнорирующих в этом вопросе учение церкви, и многие верующие перестали регулярно исповедоваться и причащаться. В письмах к редакторам католических журналов и в беседах со своими священниками католички выражали недовольство.
«Я родила семь детей за восемь лет, несмотря на отчаянные и неудачные попытки предохраняться по календарю, – писала одна женщина. – Несправедливо, что нам, принявшим на себя все обязанности брака, приходится практиковать воздержание».
На это святые отцы прописывали молитву и таинства. Женщины, чувствуя, что их религиозные учителя не идут на диалог, отвечали прямо: откуда при восьми детях взять время на таинства? Были и другие священники – говорившие женщинам из своей паствы, что церковь может и ошибаться в этом вопросе, но и этот подход тоже имел неприятные отдаленные последствия.
«Церковь учила меня, что если будешь предохраняться, то лица твоих нерожденных детей будут преследовать тебя на смертном одре, – вспоминала Лоретта Маклафлин, выросшая в Бостоне и ставшая журналисткой и биографом Джона Рока. – Когда мне было девятнадцать лет, я поспорила со священником. Я сказала: “Я не верю в это”. Священник мне ответил: “Ну и не стоит беспокоиться”, – и ушел». Маклафлин была так взбешена такой «бесцеремонностью» и таким пренебрежением к ее тревогам, что никогда больше не исповедовалась и скоро перестала ходить к мессе.
В тысяча девятьсот пятьдесят шестом году руководство Ватикана признало ширящийся разрыв между высшим духовенством церкви и рядовыми верующими. Об этом говорили священники, писали газеты и журналы. Знали иерархи и о разработке противозачаточной таблетки, в создании которой участвует врач-католик. Если таблетка выйдет на рынок, Ватикану придется сделать выбор – продолжать сопротивляться контрацепции или смягчить свою позицию. Джон Рок надеялся, что сможет убедить духовенство своей церкви выбрать последнее. Тем временем он нашел способ разрешить – во всяком случае, временно и для самого себя – моральное затруднение, связанное с испытаниями оральных контрацептивов в весьма религиозных католических городах Пуэрто-Рико. Да, церковь запретила предохраняться химическими средствами, но отчетливого запрета на эксперименты никогда не звучало. А он, строго говоря, давал пациенткам таблетки не для предотвращения зачатия, а только чтобы узнать, действуют ли препараты.
Как-то раз другой врач-католик сказал, что Рок наивен, что церковь никогда не примет противозачаточную таблетку, как бы хорошо она ни действовала, как бы ни была похожа на календарный метод и как бы яростно Рок за нее ни боролся. Рок, возвышавшийся над молодым врачом, помолчал, смерил его взглядом с головы до ног, и только потом ответил.
