Эти перемены соответствовали общей тенденции. Федеральный закон Комстока и «маленькие законы Комстока», введенные правительствами штатов, уходили в прошлое. Бо´льшую часть американской истории общество и право практически уравнивали понятия «женщина» и «мать». Теперь, наконец, это менялось – именно так, как считала правильным Маргарет Сэнгер.
Но им с Пинкусом все еще надо было ждать. В те дни начала шестидесятых Сэнгер написала в «Нью-Йорк Таймс» письмо, где пеняла президенту Эйзенхауэру на то, что он уступил давлению католической церкви и отказался поддержать доклад Дрейпера. «Сегодня правительство Соединенных Штатов должно прислушаться к голосу большинства избирателей, – говорила она. – Контроль рождаемости и предохранение признаны сейчас вполне этичными медицинскими мерами». В то же утро, когда в газете вышло письмо Сэнгер, сенатор Кеннеди выступил в передаче телеканала Эн-би-си «Знакомьтесь – пресса», где его спросили, что он как католик и президент будет делать, если Индия попросит у правительства Соединенных Штатов помощи в том, чтобы сдержать рост населения. Еще один признак, что борьба, которую всю жизнь вела Сэнгер, переставала восприниматься как радикальная: когда-то немыслимо было спросить кандидата в президенты о его взглядах на контроль рождаемости. Кеннеди дипломатично ответил, что, прося Конгресс о чем-то столь противоречивом, можно «не получить ни контроля рождаемости, ни иностранной помощи». Гораздо лучше, сказал он, было бы увеличить общую экономическую поддержку Индии, а руководители страны пусть сами решают, как лучше ею распорядиться.
Не удовлетворенная этим Сэнгер написала Кеннеди личное письмо, в котором пыталась припереть его к стенке. Она убеждала его забыть про Индию и проявить государственную мудрость поближе к дому, выступив против массачусетского закона, ограничивающего женщинам доступ к контрацепции. «Вы молоды, – писала она. – Вы вышли из великолепной, обеспеченной семьи, и честью для вас будет восстать от имени всех семей вашей веры против этого возмутительного закона».
Если Кеннеди ей и ответил, никаких свидетельств этого не сохранилось.
Тем временем Пинкус попросил Мак-Кормик одобрить трехлетний бюджет на продолжавшуюся работу над эновидом, в том числе на дополнительные проверки безопасности. Одобрит ли FDA контрацептив или нет, но работы оставалось еще немало. Вдобавок к исследованиям таблетки Пинкус хотел проводить эксперименты с биологическим средством предохранения для мужчин. В тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году он начал испытывать прогестины на мужчинах, но оказалось, что гормоны уменьшают либидо и потенцию испытуемых (большинство из них были пациентами вустерской больницы). Он подумал, что можно попробовать еще раз, снизив дозы, и Мак-Кормик его в этом поддержала. Десять долларов в месяц – это было слишком дорого, и она надеялась, что Пинкус и «Сёрл» снизят цену. Однако в то же время она не собиралась финансировать Пинкуса бесконечно. За первую половину тысяча девятьсот шестидесятого года она успела отдать ему сто пятьдесят две тысячи долларов (1,2 млн по сегодняшним деньгам) и, прежде чем давать еще, хотела посмотреть, что решит насчет эновида FDA.
Пока FDA продолжало обрабатывать ответы врачей на свой опросник, Британская ассоциация планирования семьи без особой рекламы испытывала тот же контрацептив в Лондоне и Девоне. Проводившие эксперимент врачи заключили, что таблетка, хотя и крайне действенна, вызывает слишком много побочных эффектов, чтобы выпускать ее в продажу.
В своей проповеди на Вербное воскресенье шестидесятого года папа Иоанн XXIII еще раз напомнил католикам позицию церкви по вопросу контроля рождаемости, призывая родителей заводить больше детей. «Не опасайтесь множить сыновей и дочерей, – сказал он. – Напротив, просите о них Божественное Провидение, чтобы взрастить их и образовать… к вящей славе вашей родины здесь на земле и той, что на небе». Тем временем иерархи Ватикана все более беспокоились, что другие христианские церкви уходят от запрета контрацепции, в том числе англикане, лютеране и кальвинисты, чья теология, в общем, не слишком далека от католической. Ведущие теологи вроде Рейнгольда Нибура, Карла Барта и Эмиля Бруннера призывали ослабить запрет. Католическая церковь все больше и больше оказывалась в изоляции.
Ко времени выступления папы прошло уже четыре месяца, как Джон Рок встретился с Паскуале де Феличе. FDA до сих пор ничего не решило. Рок написал в апреле, что если агентство откажет «Сёрлу» в праве продавать эновид для контроля рождаемости, то он «готов объявить ему войну».
• • •
К началу мая были готовы результаты опроса врачей. Из шестидесяти одного респондента двадцать шесть рекомендовали одобрить эновид; четырнадцать сказали, что у них недостаточно опыта работы с таблетками, чтобы вынести решение; двадцать один выразил убеждение, что FDA должно отказать «Сёрлу».
Не то чтобы ошеломляющая волна поддержки.
По крайней мере двое врачей, ратовавших за запрет, приводили как аргумент религиозные воззрения. Другие говорили, что препарат, по их мнению, слишком дорог – пятьдесят центов за дозу, а кто-то настаивал, что необходимо больше испытаний, чтобы проверить отсутствие отдаленных последствий.
В служебной записке сотрудникам FDA медицинский директор агентства Уильям Х. Кессеник признавал, что доказательства безопасности были неубедительны. Большинство женщин пили таблетки три-четыре месяца, и ни одна – более трех лет. «Всего 66 пациенток продолжали прием в течение 24 циклов или больше», – писал он.
Кессеник также заметил, что решение FDA может вызвать «возможные возражения некоторых общественных сил» – явно имея в виду католическую церковь.
Но он исходил из того, что вообще полагается делать его агентству. А делом FDA было установить, действует ли препарат. Если он действует и ничто явно не указывает на его вредоносность, агентство должно выдать разрешение. Даже врачи, голосовавшие за отказ, признавали, что признаков серьезных побочных эффектов – «насколько они могли сказать» – не нашлось.
Агентство оказалось в трудном положении. Чиновники FDA не имели права отвергнуть таблетку по религиозным, политическим или моральным соображениям. Они не могли утверждать, что она не действует. Не могли они и заявить, что она наносит вред. Неуверенность возникала всегда, когда появлялся новый продукт; эновид отличался лишь тем, что – так уж получилось – он был связан с сексом. Чтобы отвергнуть противозачаточную таблетку, FDA был нужен научно обоснованный повод, а такового пока не наблюдалось.
• • •
Седьмого апреля одна тысяча девятьсот шестидесятого года на столе А. С. Уинтера в правлении «Сёрла» зазвонил телефон.
Уинтер взял трубку – звонил Паскуале де Феличе.
Он сообщил такие новости: рассмотрев представленные «Сёрлом» данные, FDA не обнаружило серьезных побочных эффектов или угроз здоровью пациента в целом. Более того, не возникало никаких сомнений, что таблетка предотвращает беременность. Де Феличе сказал, что агентство согласилось одобрить эновид в качестве орального контрацептива.
Была только одна оговорка: FDA хотело, чтобы пациентки ограничивали прием двумя годами – на случай, если препарат имеет отдаленные последствия, не выявленные во время клинических испытаний. Эксперименты будут продолжаться, и если «Сёрл» захочет получить одобрение на тот же препарат в меньших дозах, ему придется заново подавать заявку и предоставлять дополнительную научную информацию.
