— А ты, ты почти дипломированный юрист? — в его глазах пытливое внимание и любопытство, желание разговорить.
Стеша кивнула:
— Почти. ГОСы и защита диплома остались.
— И дальше: преступников ловить?
Девушка тихо рассмеялась:
— Надо же, столько недостоверных предположений в одной голове, — вернула ему ироничное замечание.
Он понял и широко улыбнулся. Смущенные чертики затаились в глубине серых глаз. Стеша пояснила:
— Просто это самое распространённое заблуждение. Почему все думают, будто кроме работы в уголовном розыске юрист больше нигде не нужен?
— Не, — молодой человек отмахнулся. — Дело не в этом, а в том, что романтически настроенные девушки мечтают о тяжёлой работе следователя. Не знаю зачем. Доказать что-то? Преодолеть себя?
Стеша поставила локти на стол, посмотрела пристально:
— А я — романтически настроенная девушка?
Егор просиял:
— Коне-ечно! Бросить всё ради побега в Питер? Для этого нужен адский приступ романтизма.
Стеша смутилась. Опустив глаза, вцепилась в кружку с остывающим чаем.
— А с чего ты взял, что «бросив всё»?
— По глазам прочитал, — он прищурился. — Когда увидел отражение твоего лица в стекле… Но я не лезу с вопросами: не хочу, чтобы ты решила от меня избавиться и отправила спать на верхнюю полку. Я на ней не помещусь.
Он примирительно протянул девушке печенье и шоколад.
— Не отправлю, — она отломила тонкий прямоугольник. — Как оказалось, что ты стал моряком-подводником? Династия?
— Не-а, не угадала. У меня отец — военврач в Солнечногорском госпитале. Мама — учитель истории в школе. Я море никогда не видел. Наверно, поэтому оно мне снилось. Холодное, с тяжелыми, будто оплавленными свинцом волнами.
— На Северный флот сам попросился?
Он кивнул, посмотрел на неё задумчиво.
— А родители как восприняли твоё распределение?
— Нормально. Служба такая. — Уклончиво отозвался Егор и тихо улыбнулся. — Мама переживает, конечно. Регулярно шлёт носки и полушерстяное бельё.
Стеша отрешенно пробормотала:
— Такая у нас работа: волноваться.
Егор бросил на неё внимательный взгляд, прищурился.
— Ты где в Питере остановишься?
Этот вопрос застал Стешу врасплох, она растерянно пожала плечами. Лицо Егора вытянулась:
— Да ну! Серьёзно? В Питер? В ночь? В никуда? — Он облокотился на стол, положив руки перед собой. Стеша покосилась на длинные, тонкие, словно точеные пальцы; про такие говорят — музыкальные, если бы не горбик на мизинце. — Я могу предложить тебе помощь?
Хорошо, что полумрак вагона скрыл её замешательство и румянец на щеках.
— Зачем? Я справлюсь.
— Оставлять женщину наедине с бедой — не по-гусарски.
— Ты же не гусар, а подводник! — Стеша грустно усмехнулась.
— Я русский офицер. И мужчина. Род войск здесь значение не имеет, — отрезал он. — Так я могу тебе предложить помощь? — И, не дожидаясь ответа спутницы, изложил суть: — Пока ты не разберешься со своими проблемами, можешь жить у меня. Мы с сокурсником снимаем квартиру недалеко от Академии. Его супруга у родителей до середины мая, я переберусь к нему в комнату. Так что комната будет абсолютно свободна.
Стеша смутилась еще больше.
— Это неудобно. — Она постаралась говорить как можно более твердо. — Спасибо, но нет.
— Почему? Объясни, пожалуйста. — Длинные пальцы дали короткую дробь по столешнице. Девушка не могла отвести взгляд от его рук, медленно выдохнула, будто перед погружением под воду.
— Это слишком двусмысленно.
Серые глаза смотрели пристально. Короткий кивок:
— М-м. Понял.
Через несколько часов они вышли на перрон: Егор впереди, подцепив и свою, Стешину сумку. Вышел сам, подхватил под локоть девушку. Стремительно направился к зданию вокзала, увлекая ее за собой. Девушка едва за ним поспевала, смущенно оглядываясь по сторонам и кутаясь в тонкой куртке.
— Ты куда меня тянешь?
— Домой, — коротко бросил он, не останавливаясь.
Стеша резко остановилась, удар между лопатками — следовавшие за ней пассажиры не успели затормозить и обойти ее, врезались. Недовольно ругались.
— А как насчёт уважения чужого мнения? Гусарам это не знакомо? — с вызовом посмотрела на юношу.
Он остановился посреди перрона, похожий на темный неприступный остров посреди океана. Толпа сновала вокруг, толкая и его, и её. Посмотрел серьезно, в серых глазах застыла мгла:
— Я дал тебе возможность выбора, не удовлетворившись им, принял решение, которое мне кажется более рациональным.
— Я никуда с тобой не пойду, — упрямо повторила девушка, независимо выставив вперед подбородок.
Чёртики в глазах молодого человека заняли круговую оборону:
— Твоя сумка с паспортом у меня, если что.
Стеша сурово протянула руку:
— Отдай.
Егор прищурился, склонил голову на плечо, но не пошевелился. Серые глаза спокойно улыбались.
— Хорошо. Компромисс. Как юрист, ты должна их обожать. Ты останешься у меня три дня, пока не разберёшься со своими проблемами и не решишь, возвращаешься ты в Москву или остаёшься в Питере. Так пойдёт?
Стеша опустила глаза. Рука нерешительно повисла в воздухе. Егор протянул открытую ладонь, дотронулся до девичьего запястья кончиками пальцев. Впервые за эту ночь, проведенную так близко.
— Ну же, Стёпа, соглашайся.
— Стёпа? — девушка ошарашенно уставилась на него.
— Степанида Батьковна, — исправился, не моргнув глазом, он и добавил хитро: — Приставать не буду, завтра вообще в наряд уйду, так что сутки нас с Митькой не будет.
И, подхватив девушку за локоть, потянул к себе и мягко вынудил сделать шаг навстречу.
Глава 6. Коммуналка
У старых городов есть удивительное свойство сохранять и прятать в закоулках, по соседству с многоэтажными гигантами узкие улочки, серые подворотни, темные в своей безысходности колодцы сталинок. Город, накопив за свою историю великое множество таких вещей, распихал их словно детали тетриса между особняками, мостами, ловко всунув между ними забытые богом забегаловки, подозрительного вида пельменные, знававшие еще Ильфа и Петрова.
Так прячут от нас наши детсадовские рисунки заботливые руки наших родителей, бабушек и дедушек, чтобы вынести их на свет божий тогда, когда перестаешь понимать, кто ты и куда ты идешь, человек ты или машина для суеты. Когда к горлу подступает тошнота от очередного прожитого дня, ничем не отличающегося от череды предыдущих. Будильник, утренний кофе, метро, работа, метро, вечерний чай, будильник. Сомнительное разнообразие серых будней ссорой с ребенком из-за невыполненного домашнего задания или с соседкой из-за мешающей проходу детской коляски.
