Точно. Он много раз слышал эту аранжировку американской рок-группы Bad Wolves. Но с какой экспрессией пела Стеша!
Дверь оказалась открыта, через образовавшуюся щель Егор видел как она пританцовывает с щёткой для волос, имитирующей микрофон, как извивается ее тело, рассыпаются по плечам черные как смоль волосы.
Неловко потоптавшись в коридоре, постучал по деревянному косяку.
— Стеша, доброе утро. Я могу войти?
Она так увлеклась, что не заметила открывшейся двери и появившегося на пороге Егора.
— What's in your head? In your head Zombie, zombie, zombie ei, ei…
Она стояла спиной к нему, изогнувшись и перебросив волосы на одно плечо, запускала пальцы, чуть приподнимая их от корней. Острые плечи обтянуты светло-голубым шелком. Стройные ноги.
Егор замер на пороге, нервно сглотнул и шагнул назад, в глубину коридора.
Откашлялся нарочито громко, потопал, чувствуя себя медведем в посудной лавке. Ещё раз постучал о косяк, так, чтоб она точно услышала.
— Стеша, доброе утро!
Стеша все равно вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. В светло-серых глазах смущение:
— Прости, не слышала. Проходи.
С самым независимым видом, показал на дверцу шкафа:
— Да мне, собственно, рубашку забрать только. Ты не против?
Она покачала головой и улыбнулась. Выключила фен, выдернула шнур из розетки, ловко намотала длинный провод на ручку.
Молодой человек зацепил рубашку, повесил крючок вешалки на указательный палец, чувствуя, как слова перестают складываться в предложения.
— У тебя на сегодня планы? — спросил, чтобы хоть что-то сказать.
Девушка убрала фен в сумку, посмотрела с удивлением:
— А я тебе говорила вчера. Буду оформляться в лицей. На несколько месяцев до ГОСов. Помнишь? Перед этим еще надо забрать документы, отец должен передать через знакомого.
Егор виновато стукнул себя по лбу:
— Точно, говорила, — на губах застыла загадочная улыбка: — Ты молодец, быстро принимаешь решения. Это означает, что ты решила свои проблемы?
Сказал и почувствовал, как холод растекается по груди. Что, если она сейчас скажет «да» и к вечеру исчезнет из его жизни. Теперь уже — он знал — навсегда.
Стеша чуть склонила на бок голову, прекрасно понимая, к чему клонит утренний гость:
— Это означает ровно то, что означает. Ни граммом больше.
Егор понимающе кивнул и торопливо выбрался из одной с ней комнаты, чтобы снова столкнуться в коридоре через пять минут: Стеша пыталась проникнуть в ванную, забрать забытую баночку с тональным кремом.
— А ты что, красишься? — Егор изобразил удивление.
Они стояли в дверях: он не успел выйти, она не смогла зайти внутрь.
— Ну да, — Стеша растерянно на него посмотрела, замерла с бежевой баночкой в руках.
Егор изогнул бровь:
— Надо же, — протянул. В глазах чертенята любопытно прищурились. — А так-то сходу и не поймешь.
Стеша гордо вскинула голову.
— Много ты понимаешь! Между прочим, это большое мастерство надо иметь, чтобы сделать мейкап в стиле ню…
К Егору медленно возвращалось самообладание:
— Чего-чего сделать? В каком стиле? — он расплылся в улыбке.
Девушка покосилась на него недоверчиво, но повторила. Егор цокнул языком, вздохнул:
— Тёмный я человек, оказывается… Но это, наверно, потому не видно, что я издалека смотрю. А в близи-то оно, конечно, видно…
Он лукаво прищурился. В груди стало горячо, предвкушение медленно растекалось к кончикам пальцев.
Стеша развернулась к нему, подставила лицо:
— На, смотри! Не видно ничего! — она распрямила плечи, закрыла глаза и замерла, чувствуя, как приблизилось его дыхание, обожгло кожу, пощекотало нервы.
Мужские ладони тяжело легли на хрупкие плечи, заставив вздрогнуть от неожиданности и распахнуть глаза.
Он близко. Так близко, что видно панику в рядах бесенят. Глаза цвета дамасской стали, чуть приоткрытые губы. Взгляд долгий, гипнотизирующий, восторженно-выжидательный. Стеша нервно сглотнула. Прошептала, чтобы уже хоть что-то прошептать:
— Ну, как? Видно?
— Угу…
— Что «угу»?
В кухне зашумел чайник, Митя громыхал сковородой, высвобождая ее с нижней полки в шкафу.
Егор спохватился, смахивая с лица задумчивость. Резко отстранился, смущенно спрятав руки за спину, шагнул чуть в сторону, откашлялся в кулак. Стеша завороженно за ним наблюдала.
— Так что, видно косметику-то? — поинтересовалась с ухмылкой.
— Вообще ничего, — с чувством отозвался он. — Я просто в шоке. Стопроцентная маскировка! Нам бы такую на подводную лодку, все враги сдохли бы от зависти.
— Вот зараза ты, Данилов! — Она стукнула его по предплечью, едва не выронив при этом баночку с кремом, и захлопнула перед носом дверь в ванную.
Егор потёр плечо, посмотрел вслед девушки задумчиво и лукаво: от такого по-домашнему родного «Данилов, ты зараза» повеяло надеждой.
* * *
15 апреля, около десяти утра,
Санкт-Петербург
Стеша набрала номер.
— Добрый день. Это дочь Сомова Андрея Ивановича, — представилась. — Хотела забрать у вас документы, которые передал мой отец. Когда я могу это сделать?
Она записала адрес, обвела 15:00 в кружок.
— Хорошо, я буду без опозданий.
Ровно в 14:45 она стояла на проходной престижного бизнес-центра в ожидании отцовского знакомого. Охранник деловито играл в смартфон, изредка поглядывая на лестницу. Заслышав шаги в пустынном коридоре, торопливо спрятал игрушку, уткнулся в разлинованные странички журнала посещений, сделав вид, что нашел там нечто интересное. Стеша подошла к турникету.
«Курьером» оказался худощавый мужчина начальственного вида, немолодой и представительный на вид, скорее всего, адвокат или финансовый директор: белоснежный воротничок, аккуратные усики в стиле Эркюля Пуаро. Молча протянул девушке папку через турникет, холодно посмотрел сверху-вниз. Задержав в руках документы поинтересовался:
— Мне помнится, дочь Андрея училась на юрфаке, — с едва заметным акцентом поинтересовался он. Взгляд тяжелый, колкий, припечатывал к месту. Девушка поёжилась.
— Так и есть. В мае ГОСы.
Брови изогнулись понимающе.
— В Питере решили карьеру строить? — колкий интерес в глазах.
Стеша уклончиво кивнула:
— Думаю об этом.
