В тесной комнатке, в которой проход между узким диваном и стеной не позволял толком развернуться, кое-как установили раскладушку. Пока Егор был в ванной, Стеша приоткрыла форточку, прислушиваясь к шепоту Невы и шуму душа. Прямо в тонком шелковом халатике юркнула под одеяло, укрывшись с головой. Стараясь унять волнение, закрыла глаза. В комнату врывался свежий ветер, пахнущий смолистыми почками, рекой, наполненный шелестом шин и голосами нетрезвых прохожих.
В коридоре послышались голоса: вернулся Митя. Голос напряженный, уставший. Скрип половиц.
Тихо притворилась дверь в их с Марго «царские хоромы».
Щелкнул выключатель в коридоре, на пороге комнаты показался Егор.
Стеша не видела его, чувствовала спиной, каждым позвонком.
Тихо прошел к раскладушке, скрипнул пружинами, пошуршал одеялом, устраиваясь.
Запах моря с тонкими древесными нотками медленно заполнял крохотную комнатку. Стеша зажмурилась.
Сердце в груди колотилось так громко, что ей казалось, Егор не может не слышать его. Она тихонько выдохнула.
Ноги замерзли. «Надо было форточку прикрыть», — мысли в голове суетились, наскакивая одна на другую и толкаясь, словно трейдер на валютной бирже.
Стеша не шевелилась, боясь привлечь к себе внимание. Она чувствовала — Егор не спит. Представляла, как он, заложив руки за голову, смотрит в потолок, на блики ночной Невы, желтые огни проезжающих по проспекту авто. Большой, сильный, горячий.
«О чем он думает сейчас?»
Она осторожно дотронулась до ледяного кончика носа, пробуя его согреть. Едва уловимое движение. Егор усмехнулся:
— Ты чего шифруешься? — от низкого бархатистого голоса засосало под ложечкой.
— А ты чего не спишь? — она перевернулась на правый бок, лицом к проходу, оказавшись нос к носу к нему. Серые глаза горели в темноте, на губах играла полуулыбка.
— Я? Сплю. Десятый сон вижу, — прошептал, не меняя выражение лица.
— Ага, вижу, — девушка поерзала, кутаясь в одеяло.
— Окно закрыть? Замерзла ведь.
Из соседней комнаты послышались приглушенные голоса, обрывки фраз. Егор посерьезнел:
— Достанется сейчас Митьке…
— Они давно встречаются с Марго? — Стеша хотела говорить с ним. И тайком наблюдать.
Он повел широким плечом, перевернулся на спину:
— Года два уже. Она стилист в салоне. Стрижки, гламур, модные тренды…
— Я почему-то так и подумала, — отозвалась Стеша, прижимая к животу острые колени.
Егор удивился:
— Серьезно? Почему?
— Ботильоны цвета фуксии, — девушка усмехнулась. — Очень гламурно. И адски модно. Прямо писк.
Молодой человек усмехнулся:
— Вот вы, Евины дочки, все друг про дружку сразу знаете, с первого взгляда. А нам, мужикам годами приходиться до истины докапываться, — Егор вздохнул: в соседней комнате разгорался спор.
— Из-за чего они ссорятся?
Парень пожал плечами, пробормотал неопределенно:
— Милые бранятся — только тешатся, — развернулся к ней. — Ты замерзла.
Не вопрос, а утверждение.
Стеша перестала дышать: сейчас предложит погреть, притянет к себе. А там…
Он протянул руку, нырнул ладонью под ее одеяло, нащупал холодные щиколотки. Обхватил ступни горячими руками, чуть притянул к себе:
— Погрею тебе лапки, так и быть. Спи.
И закрыл глаза.
Стеша чувствовала, как от лодыжек поднимается тепло. Долго боялась пошевелиться.
Ноги давно согрелись, затекли. Егор, кажется, заснул: дышал ровно, в уголках губ то и дело мелькала тонкая мальчишеская улыбка.
А Стеша мысленно переезжала к Ираиде.
* * *
16 апреля, 6–45
Санкт-Петербург
Горячее дыхание в шею. Чуть щекотно.
Колкие иголки бежали от занемевшей кисти к локтю. Под ребрами непривычно мягко и тепло.
Медленно накрывало осознание, что горячее дыхание — это дыхание Егора. Тепло под ребрами — от его тела. На затекшей руке лежит его голова.
Не открывая глаз, девушка попробовала понять, что происходит.
Неуловисмое движение головой. Нос уткнулся в мягкую щетинку.
Егор.
Здесь, рядом, сейчас. Его правая рука на ее бедре. Дыхание сонное, ровное.
Узкая раскладушка провалилась до пола под тяжестью их тел. Тонкое одеяло, которым она укрылась с вечера, плотно укутывало ноги, а грудь, бедра и руки оказались под одним с Егором одеялом.
Она не соскальзывала с кровати с подросткового возраста. Когда-то мама рассказывала, что регулярно поднимала Стешу с пола, так сильно та вертелась во сне.
Девушка приоткрыла глаза и тут же снова зажмурилась: как теперь быть? Как выбраться?
Она осторожно пошевелилась, рука парня потяжелела, притягивая ее к себе во сне, правое колено чуть придавило ее ногу, окончательно заблокировав пути к освобождению.
Стеша обреченно выдохнула: «А-а, чему быть, того не миновать», — вспомнилась давняя присказка бабушки. Она прильнула к парню, расслабилась, прикрыв глаза, наслаждалась его теплом, запоминала руки, складочки на лбу, тонкие морщинки в уголках глаз. Обнаружила у него застарелый шрам над бровью.
Поежилась и поправила руку.
От почти незаметного движения, Егор проснулся. Стеша почувствовала, как его тело, точно также как ее собственное несколько минут назад, окаменело. Кажется, парень даже перестал дышать.
Стеша закрыла глаза и притворилась спящей, борясь с соблазном нарочито громко, по-мужски, захрапеть.
Егор чуть отстранился, убрал колено с ее бедра, приподнял голову, явно оглядывая экспозицию. Девушка решила, что надо ему усложнить задачу, повела плечом, высвобождая его из-под одеяла, томно откинула голову, чувствуя, как он нервно сглотнул, как весь окаменел и напрягся.
Мгновение двусмысленного ожидания. Егор, неспешно выдохнув, также, как она сама, вернул свою голову на подушку и сделал вид, что спит.
Стеша не выдержала, прыснула. Распахнула глаза, столкнувшись с его смущенной улыбкой, захохотала в голос.
— Доброе утро, — хмыкнул он. — Весело тебе, да?
— Угу, — она прикрыла рот ладошкой, сдерживая смех, и непроизвольно хрюкнула, захохотала еще заразительнее. Развернулась, высвобождаясь из-под одеял, вскарабкалась на диван. Потянула за угол своё.
Егор не препятствовал. Заложив руки за голову, улыбался и смотрел загадочно.
Стеша подложила под голову свою подушку, хмыкнула.
— Ты выспался?
