— Крыж… я тебя убью.
Он развернулся, прошёл к камерам гиперсна, откуда уже добрался до кают-компании. Пересёк её решительно, направился к камбузу, уже представляя, как с удовольствием сомкнёт руки на тонкой шее друга, а шутника, который извел на баловство драгоценные припасы — отправит на Тамту.
Сработали датчики движения, распахнув перед ним белоснежные двери, и оглушив дружным хохотом. Стоило ему переступить порог корабельной кухни, как на него посмотрело четыре счастливых лица, три из которых старательно изображали обморок.
— Крыж, ну ты и придурок. Просил же держать язык за зубами, — бросил он и, развернувшись, вышел с камбуза.
Экипаж пристыженно переглянулся, веселье от предвкушения удачной и довольно безобидной шутки, растаяло без следа.
Ульяна соскользнула с места, бросилась за Артёмом.
Догнала у спортзала:
— Тём, стой, пожалуйста! — схватила за локоть. Он остановился, не оборачиваясь, покосился холодно. — Прости. Мы не подумали, что тебя это так заденет.
— Действительно, с чего бы это, — процедил он, выдернул рукав и, не оглядываясь, прошел в спортзал.
4
Не смотря на то, что болела каждая клеточка тела, Ульяна старательно выполняла все предписанные упражнения. Тихонько вздыхала, обтирая раскрасневшееся лицо полотенцем. Остальные тоже молчали, сосредоточенно изображая интерес к тренировке и не зная, как снять возникшее напряжение. Пауков с остервенением сражался на боевом симуляторе: Ульяна видела его каменное лицо, плотно сомкнутые губы, холодные до черноты глаза. Под ложечкой томительно сосала тревога, подмешанная на чувстве вины и огорчении.
Она остановила упражнение, села, тяжело дыша, на мат:
— Ребята, надо поговорить. Артём, останови тренировку, — тот не отозвался. Тогда Ульяна добавила с ударением: — пожалуйста.
Уклонившись от мощного удара виртуального спарринг-партнера, Пауков остановил программу и сошёл с помоста:
— Ну?
— Тём, мы виноваты. Но, наверное, нам нужно что-то, что нас сделает командой. Но вот такие подробности из нашей прошлой жизни — ключ к этому. История с пауком — глупая, конечно, — но безобидная, правда. Мы не хотели тебя задеть.
Пауков молчал, что спрятано на глубине серых как предгрозовой вечер глаз — не разобрать. Он смотрел на неё в упор подчеркнуто холодно, в руках — зажатое полотенце, от виска стекала тонкая дорожка пота. Он её вытер. Ульяна нервно сглотнула, в который раз чувствуя себя мартышкой перед удавом:
— Я предлагаю игру: пусть каждый из нас расскажет нечто такое, что его характеризует. Нечто тайное и сокровенное. Как залог нашей дружбы.
— А чё, хорошая идея, капитан, — Василий поднялся с тренажера, и подошёл к ним, протянув по-мушкетерски руку ладонью вниз: — один за всех и все за одного.
К ним присоединились Наташа, Кирилл и Тим. Все пятеро смотрели выжидательно на Артёма. Помедлив ещё мгновение, он положил свою руку поверх узкой Ульяниной ладони и взглянул на неё теплее:
— Ну, давай, с тебя и начнём… капитан.
Ульяна широко улыбнулась, глаза заискрились:
— Я провалила отбор в лётную школу. Не прошла психологическое тестирование.
Артём не сводил с неё глаз:
— Правда?
— Правда. И я боюсь пауков. До смерти боюсь…
— Надо же… Никогда б не подумал, — на губах Паукова мелькнула ирония.
Наташа рядом захихикала:
— Не, это точно, боится, она даже паука этого из мякиша отказалась делать, — его я лепила полночи.
Артём посмотрел на неё и улыбнулся:
— Кстати, похож вышел.
— Ну, так. Точный психологический портрет! — и вся компания захохотала в голос. — Кстати, я в художку ходила. Но бросила из-за несчастной любви к преподавателю по композиции.
— Ого! — у Василия вытянулось лицо.
— Никакого «ого». Я в седьмом классе училась, а он только после института пришёл. Недавно видела его — что в нём нашла тогда, не знаю. Но блестящая карьера художника… и скульптора, вероятно, провалилась из-за несчастной любви.
— А я на первом курсе Академии сбежать домой хотел, — признался Вася Крыж. — У меня три сестрёнки маленькие, старшая в тот год в первый класс пошла. Мать всё время на работе, одна нас поднимала. Я их, считай и вырастил. Дашку, Машку и Наташку. Скучал жутко. И мать с ними не справлялась.
Наташа с интересом посмотрела на него:
— И что? Передумал сбегать?
Крыж поморщился, уселся на мат, скрестил ноги:
— Удгрин отловил. Не выпустил. Аннулировал увольнительные, дал с матерью по закрытому каналу переговорить.
— Боз Удгрин? — Ульяна недоверчиво изогнула бровь.
— Мировой мужик, кстати, — Василий посерьезнел.
— А он кто? Ну, в том плане, раса какая?
— Он клириканец, гуманоидизированный рептилоид. Суровый дядька, но своих в обиду не давал никогда.
— А я ещё нецелованный, — смущённо признался Тимофей.
Ребята переглянулись, не зная, как реагировать на такую откровенность и едва сдерживая улыбки. Артём одной рукой обнял парня за плечи, встряхнул беззлобно:
— Ничего, Тим, это дело поправимое.
Тимофей печально вздохнул:
— Сложно с этим…
— Да ну? — тут уже Крыж вскинул голову, в глазах отплясывали бесенята.
— Конечно. Мне и Ульяна, и Наташа нравятся. Как выбрать?
Артём тяжело выдохнул, отвернулся и откашлялся в кулак, отчаянно сдерживаясь.
— А они? Ты-то им нравишься? Как думаешь? — Крыж широко улыбался, и подмигнул девчонкам, покрасневшим до ушей. Тим вздохнул ещё более печально:
— Да кто ж их разберёт, этих женщин.
Ульяна издала звук, похожий на хрюканье, зажала рот и нос ладонями, плечи истерично подпрыгивали. Спрятала лицо на плече Натки, та уткнулась ей в макушку, застонала.
Артём укоризненно посмотрел на них, нарочито сердито прошипел:
— Капитан называется, призвала к откровенности, а сама ржёт…
Острые девчоночьи плечи дернулись еще сильнее.
Тим сокрушенно выдохнул:
— Да ничего, Артём Геннадьевич, я не в обиде, — посмотрел на ребят и смущенно улыбнулся: — По-дурацки вышло, да?
5
— Проходи, — Артём пропустил её вперёд, тайком задержавшись взглядом на точеном подбородке, изящном изгибе плеч, откашлялся, будто сбрасывая наваждение. — Твоя капсула вот эта, — он указал на крайний справа саркофаг с прозрачной мембраной-лепестком вместо крышки и трехсекционным дисплеем. — Она на тебя настроена уже, так что сэкономим время на калибровке.
