Ульяна открыла файл. Обычная информация на уровне родился-учился в центральной вкладке. «Русская, уроженка г. Нерюнгри, Республика Саха (Якутия). Выпускница Гимназии № 1 г. Нерюнгри, отличница. Отличалась в дисциплинах: геометрия, литература, география, информатика…» Девушка открыла следующую вкладку: психофизическая карта, данные ЭЭГ, данные психологического тестирования прошлого года и этого, того самого тестирования, которое она «провалила». Оказывается, наоборот — высший бал и странная отметка на полях и слова неразборчиво и «гр. А».
— А что это за отметка на полях?
Артём подошел, поставил перед ней кружку с чёрным кофе, заглянул поверх головы:
— М-м! Эта закорючка и решила твою судьбу, а не «какой-то оболтус галактического масштаба», как ты несправедливо намекнула на мою персону. Все документы лётного состава, в том числе курсантов и абитуриентов — на контроле рекрутеров. Эта отметка — «адаптивная сенсоизация, группа А», самая высокая степень сенсоизации, кстати, практически, уровень «бог». В прошлом году, не взяли, дали возможность развиться.
Он уткнулся носом в макушку девушки:
— Ты пахнешь летом и мёдом. У меня у деда пасека по Новосибирском была…Открой восьмую вкладку. В ней то, что ты ищешь.
Ульяна отхлебнула обжигающий кофе, посмотрела на кружку — белая, с тонкими краями, аккуратной ручкой. На боку — мордочка улыбающегося паука.
— Крыж подарил, кто ж ещё, — вздохнул Артём и отошёл к стене.
Девушка начала читать. Глаза медленно округлялись.
— Ведьма? — она резко обернулась к молодому человеку — тот снял китель и теперь сидел в белой футболке в кресле за её спиной и пил кофе.
Он кивнул.
— Читай, читай, это ещё не всё.
— Филиппова Марья Васильевна, 1860 года рождения, — читала девушка вслух, — это, выходит, моя, прабабка? Родовая книга… пси-сенсоизация. Артём, о чём это вообще?
— О том, что твоя пра-пра бабушка по отцовской линии считалась в округе мощнейшей ведьмой, зверей заговаривала. И ещё она сотрудничала с Клириком. Уж не знаю, что там она о них думала, за демонов, небось, каких-нибудь принимала, но факт остается фактом — бабка твоя оказалась одним из первых сенсоидов, выявленных из числа гуманоидов. А вот твоя бабушка по материнской линии, Матрёна Петровна Николаева, из села Иенгры, кстати, была шаманкой. Очень интересная женщина. Тоже была под наблюдением Совета. Из переселенцев Тверской губернии. Крутая шаманка, если верить отчёту контрольной службы. Могла раны заговаривать, органы заменять по технике псевдотрансплантации, когда нужный орган перепрограммируется как бы. Жаль, о ней гораздо меньше информации — она у тебя в войну погибла, под Сталинградом.
Ульяна не верила своим ушам:
— Я не знала. Мне родители ничего не говорили.
— Они могут и не знать особо. Или считать сказкой, легендой. Бабушки твои, видимо, действительно, уникальные были. Возможно, мутация нейронных связей, возможно, аномалия альфа-ритмов — сложно сказать. Вот в тебе это совершенно точно дало направленную мутацию, — он встал, подошел к информеру, — хочешь посмотреть данные позапрошлой диагностики?
Ульяна кивнула.
— Открыть файл диагностики за тридцать первое июля, — попросил он искина. На экране появилась серебристая иконка, внутри неё — таблица с данными. Артём сделал ещё глоток кофе: — Пациент Рогова Ульяна. Выделить третью строку зелёным и пятнадцатую колонку — красным… Смотри: теоретически, предельный показатель активности синаптической передачи единица. У всех — максимум единица. У большинства тройка. И это считается хорошо. У тебя ноль целых пятнадцать сотых. И показатель падает.
— Из-за чего?
Артём пожал плечами:
— Не знаю, надо дельта-сканирование делать. А это тебя на сутки с навигации забрать. Я предполагаю, что это за счёт мутации синаптической щели либо измененния состава связующего вещества, протеогликана. Надо выяснять. Но и в одном, и в другом случае, медикаментозно это можно воссоздать у другого человека.
Ульяна взяла свою кружку, задумчиво отошла в сторону, к стене с большим демоэкраном, по поверхности которого сейчас плыла заставка с радужными облаками.
— А зачем ты спрятал эти данные? — она развернулась к Артёму.
— Если бы Кромлех узнал это, тебя бы не выпустили с Тамту. Понимаешь, то, что тебе подарили бабушки, всего лишь код в составе РНК. Генетики среди тех же креонидян знатные. Неужели ты думаешь, они упустили бы возможность и не разобрали бы тебя на молекулы?
Ульяна нервно сглотнула. Артем присел на край стола, посмотрел серьёзно.
— Нас, землян, Креонида терпит. Ровно до тех пор, пока не сможет плодить таких сенсоидов как ты, — он помолчал, разглядывая девушку. — Так что, Улька, когда я говорил, что главный артефакт на корабле — это ты, я не шутил ни капли.
— И поэтому они хотели меня убить вместе с кораблем?
— Ну, они же в итоге не знают все эти секреты, я же забрал их. А в ящике с маркировкой сигма, скорее всего, находится что-то ещё более ценное чем учёный, экспериментальный корабль и навигатор с довольно неясным прошлым. И узнав, что это, мы поймем, кто стоит за Кромлехом.
Глава 22. Энергон
1
Шестеро разместились в медлаборатории — в прозрачном, герметично закрывающемся аквариуме, кто где: кто на круглом табурете с колесиками, кто за столом. Вася Крыж, прислонившись спиной к плоской ножке стола, пристроился на полу, вытянул длинные ноги. Все понимали, что подошли к той черте, после которой пути назад не будет.
Откашлявшись, Артём проговорил:
— После сегодняшнего происшествия сомнения относительно перспектив нашего полёта рассеялись. Наша миссия вне закона… В настоящее время у нас нет ни единого козыря, за исключением видеозаписей с корабля посла Намбула и данных бортовых накопителей, подтверждающих факт нападения и попытки захвата фрегата креонидянами, — он остановился, подбираясь мысленно к главному. — Мы рассчитывали добраться до Клирика и передать груз сигма Граццу Иргану. Но Клирик присоединился к решению Совета о нашей поимке. Прячась в закоулках тёмной матери, мы только разозлили Совет.
Пауков замолчал. Он старался не смотреть на ребят. Особенно на ту, чей вкус ещё остался на губах. Перевёл дыхание.
— Мы с Ульяной предлагаем вскрыть груз сигма.
Внимательный и острый, как клинок, взгляд Василевса. Испуг в серый глазах Наташи, сомнение — у Кирилла. Молчаливое согласие юнца Тима.
— Ты же говорила, что печать на маркированном грузе — гарантия, что нас не посчитают ворами, — Кирилл плотно сжал губы, уставился на Ульяну.
Девушка кивнула.
— Я и сейчас так думаю, но раскрытие содержания груза даст нам шанс разобраться, кто, кроме самого Кромлеха за этим стоит. И выстроить собственную защиту. В противном случае, нам светит поимка и заключение под стражу. Сегодня, завтра или через месяц, когда закончится продовольствие.
