– Не казни себя, – философски пожал плечами цвак. – Ты лишь хотела вернуть силу Мастера, оказавшись в Кеприи, потому что без нее чувствовала себя ненужной. Привыкнув к славе спасительницы целого мира, тебе пришлось пережить унижение твоих достоинств, которое спровоцировали разросшиеся сплетни; видеть, как ускользает из рук такое, казалось, близкое женское счастье. И на фоне всего этого чувствовать себя слабой и беззащитной, не способной помочь друзьям и любимому. Совсем не легкое испытание, я сам не уверен, что не хватался бы за любую, даже призрачную, соломинку…
– Ты умеешь утешить, – благодарно улыбнулась я цваку. – Интересно, как удалось выжить вам и остальным при таком буйстве стихии? Это все твоя защита?
– Да, – просто ответил маг, безразлично пожав плечами: он не кичился своей силой, считая ее чем-то обычным – вот чему надо учиться, вместо того чтобы упиваться своим эфемерным могуществом. – Я постарался ограничить действие бушующих сил этим островом…
– Ах, как это было чудесно! – вскричала Вера, которой, наконец, удалось перебраться на бревно. – Весь остров объял вихрь чудовищной силы. Он, казалось, отрывает куски скалы, крошит их в пыль, закручивает многочисленные смерчи! Было так страшно! – Глаза девушки горели просто неземным восторгом. – Дождь, ураганный ветер… и все это буквально в двух шагах от нашей лодки. А Ллер стоял, выставив вперед руки, сосредоточенно так, он словно держал весь этот ужас в прозрачном мешке. Тут внутри этого мешка образовался прозрачный пузырь: мы увидели, как ты вся осветилась… и превратилась в огромную змею, ну словно из «Анаконды»! А потом большой взрыв! Меня даже из лодки выкинуло, Раду пришлось меня спасать!
– Она так засмотрелась на представление, что просто вывалилась из лодки, испугавшись взрыва, – снисходительно пояснил цвак: он надежно держал защиту, не давая стихиям ни малейшего шанса проявить свой гнев вне обозначенного круга.
– Понятно, – рассеянно кивнула я. – А почему вы все сюда рветесь? – удивленно уточнила я, увидев, как валл пытается перелезть на бревно, не потеряв при этом лодку. – Как же мы возвращаться будем? Или на старом дереве удобнее плыть?
– Романтичнее! – безапелляционно заявила Вера, прижимаясь к смущенному валлу, который все-таки упустил наше транспортное средство: суденышко медленно удалялось, сразу же подхваченное озорным ветерком. – А может, и не стоит возвращаться? Думаю, Марвии не особо понравится уничтожение одного из весьма недешевых островков.
– Стоит, – хихикнула я. – Может, она нам еще и приплатит. Хитрая Марвия сама добровольно отдала на растерзание этот остров, наверняка втайне надеясь, что мы избавим ее от необходимости следить за порядком на этом уродливом объекте недвижимости. Но извиниться все равно не помешает…
Валл отломил от коряги ветки потолще и торжественно вручил всем участникам заплыва. Увы, теперь стихии мне неподвластны, а танцевать на шатком бревнышке, в состоянии, близком к обмороку, пытаясь привлечь их изменчивое внимание, было верхом безрассудности. Так что пришлось использовать иные методы воздействия на океан: попросту поработать руками, пытаясь привести в движение огромное старое дерево.
Ллер нагло занял теплое местечко рулевого, но, подумав, я не стала возмущаться, так как не знала, ни куда править, ни, что самое главное, как поворачивать эту корягу. Когда мы доплыли до острова, на котором стоял дом Марвии, стояла уже глубокая ночь. Вывалившись на берег, я вдруг вспомнила про магию цвака:
– Ллер, – возмущенно простонала я: на более громкие звуки сил уже не было, – а почему ты не перенес нас на остров магически?
– Вот это наглость! – восхитился фиолетовый. – Во-первых, я сильно поиздержался, пытаясь оградить мир от плясок спятивших от свободы стихий! Во-вторых, я до сих пор держу защиту, чтобы отголоски следов твоей ворожбы не долетели до мицара. А в-третьих, я физически не способен перенести более одного существа за раз. И даже если бы перенес одного, то вернулся бы уже в пустое место, рискуя утонуть: бревно, знаешь ли, на месте не стоит…
– Ну и ладно, – пожала я плечами, не ожидая столь сильного отпора, – уж и спросить нельзя! – и тут услышала за спиной воркующий шепоток.
– Голодная? – нежно спросил валл, похлопывая Веру по голове.
Девушка осторожно убрала лапищу и погрозила пальчиком. Потом томно вздохнула и запустила руки в густую шерсть валла:
– Какой сегодня потрясающий день был! Это так возбуждает! Пойдем, я тебя расчешу?..
Поперхнувшись, я смущенно отвела взгляд, делая вид, что ничего не слышала. Даже боюсь представить, какие игры практикует эта нестандартная, по меркам всех миров, парочка.
– Хвала силе! – возникла из темноты скукоженная фигура старой ведьмы. – Вы живы! Я уже начала беспокоиться: такое представление устроили для всех близлежащих островов, любо-дорого было посмотреть!
Я вздрогнула:
– А мицару никто не сможет доложить о странностях в этом месте?
– Не волнуйся, девочка, – успокоила Марвия. – Странностей в этом месте и до тебя хватало… правда, не с таким размахом, но я старательно учусь.
– Марвия, мне нужна твоя помощь, – я умоляюще поглядела на подругу. – Раскинь дзеты, я должна знать, что они сейчас покажут…
– Я говорила тебе, что они с нашей последней встречи несут какую-то чушь? – рассеянно уточнила ведьма, роясь в многочисленных мешочках, в избытке украшающих пояс старухи.
Судорожно кивнув, я жадно следила за каждым движением Марвии. Та вздохнула, отцепила серебристый мешочек и потрясла его: камешки издали мелодичный перестук. Резко вытряхнув содержимое мешка, ведьма с разочарованием уставилась на землю:
– Опять то же самое!
На сером камне лежала четко прорисованная фигура. Конечно, я узнала звезду Давида. Это был знак мне: знак единства женского и мужского начал: вздрогнув, я жестко приказала:
– Еще раз!
Марвия скривилась, но послушно собрала камешки и, тщательно смешав их в мешочке, снова выбросила на камень: звезда… Ведьма, ворча про неверие некоторых неблагодарных девиц, опять собрала камешки, тяжело поднялась на ноги и отряхнула колени. Тщательно приладив серебристый мешочек к поясу, она суетливо засобиралась обратно.
Я покачала головой, глядя на милую старушку: та отчаянно тащила всех участников эксперимента в дом, где нас ждали «исключительно удавшиеся пироги с ванагами». Одно название блюда вызывало недоумение: как можно есть мясо этих помоечниц? Я уже насмотрелась на этих птах, шныряющих по всему миру: они лопают все, что не приколочено. А что приколочено, отклюют и тоже слопают! Не мудрено, что местные так не любят этих птиц. Что, впрочем, не мешает им размножаться везде и всюду.
– Прости, Марвия, у меня дела, – я, извиняясь, погладила подругу по сгорбленной сухонькой спине.
– У тебя всегда дела, девочка, – понимающе усмехнулась старуха и, подхватив под руки весьма расстроенную испорченным вечером парочку, направилась к дому.
