— Ты и так благодаришь меня, Аоки, своей прекрасной работой на студии…
— Спасибо! Но это же работа и любимое дело, — японка быстро глянула в глаза Андрея и начала краснеть, — Благодарность должна быть личная… Только я не знаю, как мне, простой, скромной девушке подступиться к этому? Подскажите, пожалуйста…
— Подожди с этим, Аоки… Елена убеждает меня («Да и не только она», — подумал, но не произнёс Андрей), что неприятности с тобой непременно повторятся, если немедленно не принять решительных мер. Она говорила с тобой об этом?
— Говорила, — опустила голову японка, — Я всецело доверяю ей, значит, она права… Елена сказала, что я должна стать Вашей рабыней… Вы же не против, Господин?
— Я тоже доверяю Елене… Я не против, малышка…
— Мне страшно, — прошептала она, — Это случится сегодня?
— Да, — ответил Андрей, и девушка вздрогнула, — Не надо бояться… Я отношусь к тебе с добротой и нежностью…
— Вы хороший, знаю… Не подумайте, что я отвечу моей Госпоже и Вам сомнениями и непокорностью!
— Даже и не думаю… Но мне важно твоё собственное мнение.
— Моё мнение? — девушка посмотрела на него внимательно и удивлённо, — Я хочу жить с ней… и с Вами, Господин! Служить, помогать вам обоим и в дни радости, и в дни печали… Я преодолею свой страх перед… этим Ритуалом… Этот не столько физический, сколько мистический страх… Буду надеяться и верить, что отношения Господина и Госпожи ко мне не изменится после… этого…
— Почему же что-то должно измениться в худшую сторону, Аоки? — приподнял брови мужчина.
— Не знаю… Не могу объяснить…
— Ты хотела отблагодарить меня лично? — после паузы неожиданно спросил Андрей, — Хорошо, я подскажу тебе, как это сделать. Во-первых, укрась свою комнату…
— Как? — вскинула брови японка.
— Не мне тебя учить этому… Главное, чтобы всё было просто и красиво… особенно постель…
— Моя постель? Она маленькая и на полу… — страшно смутилась девушка.
— Ничего страшного, — мужчину не интересовали такие мелочи, — Потом укрась себя, если хочешь…
— Да, Господин! Я поняла Ваши мысли…
Пока Аоки приводила в надлежащий вид свою комнату, Андрей принял душ и надел подаренный хозяйками дома халат с вышитым драконом, вернулся в гостиную со стаканом виски и крепко задумался о постоянно преследовавших его вопросах. Зачем он прибыл в этот мир? Что означают его поиски и нет ли дел поважнее? Действительно ли нуждаются эти разные, но замечательные, каждая по своему, женщины в его помощи, защите, внимании и участии? Насколько страшна их нынешняя судьба, если они легко доверяют её ему, обыкновенному, в сущности, далеко не идеальному и малознакомому мужчине?.. Правда, Изабелла говорила об этом совсем по-другому, и звучало это очень убедительно… А если она не права?
Аоки, тем временем, выпорхнула из своей комнаты и скрылась в ванной, прихватив с собой какие-то вещи. Через полчаса, незамеченная полулежавшим на гостином диване и прикрывшим глаза Андреем, она снова юркнула в свою комнату. Аоки вышла оттуда минут через двадцать босая, в коротком белом платье без рукавов, с золотистой вышивкой вокруг трёх пуговиц спереди от воротничка стоечкой до груди, и такой же вышивкой в начале разреза на левом бедре, с тщательно причёсанными чёрными, как смоль, волосами. Косметикой девушка подчеркнула только свои и без того выразительные чёрные глаза. Андрей приподнялся на диване, сделал глоток из своего стакана и, закуривая, внимательно оглядел стоящую перед ним Аоки. В японских национальных традициях он был не сведущ и засомневался — невеста перед ним или девушка, которую приготовили на съедение дракону? По крайней мере, не женщина, подготовленная к Ритуалу посвящения в рабыни, по его мнению…
— Я готова, Господин! — тихо, но уверенно проговорила она, — Приказывайте!
— Вот как? — неопределённо произнёс мужчина, затушил окурок в пепельнице, поманил девушку к себе, усадил её на свои колени и провёл рукой по бархатистой коже оголившегося левого бедра миниатюрной ножки. Аоки затрепетала, а он тихо спросил: — К чему же ты готова, маленькая?
— Пригласить Вас в свою комнату, — судорожно выдохнула японка, — и выполнить все Ваши приказания, Господин!
— Что же, веди меня к себе, — Андрей поднялся с дивана и двинулся вслед за девушкой, доставая по дороге из портфеля упаковку с ошейником.
— Я могу задать Вам один единственный вопрос, Господин? — Аоки остановилась у самой двери в комнату, — Всё это только для того, чтобы защитить меня и успокоить Елену?
— Это и так понятно нам с тобой… Ты не об этом хотела спросить, — уверенно, но мягко заявил мужчина, взяв девушку за плечо и почувствовав, как она подрагивает от волнения.
— Хай, — утвердительно ответила Аоки по-японски, — Вам служат такие красивые и умные женщины, Господин, а я… Я нравлюсь Вам хоть чуть-чуть?
— Очень нравишься. Ты — прелестная малышка, — Андрей посмотрел на её маленький ротик и, наклонившись, поцеловал пухленькие губки.
— Господин Андрей, я буду преданно и старательно служить Вам… Но сейчас я не могу сделать… это… сама… — трепеща от волнения перед закрытой дверью в свою комнату, японка посмотрела на мужчину, — Вы же знаете, что могли войти сюда в любое время, и я не смогла бы Вам отказать… Потому, что…
— Не бойся, маленькая! Всё будет хорошо, — произнёс Андрей, сдвигая дверь и входя в очень скромно обставленную комнату Аоки, подсвеченную цветными фонариками с иероглифами и четырьмя большими свечами по углам маленькой постели на деревянной подставке, стоящей прямо на полу. Толстый, упругий матрас был застелен белыми простынями и алым шёлковым покрывалом с вышитым драконом… совсем, как на халате Андрея. Мужчина положил ошейник на журнальный столик и повернулся к стоявшей между ним и постелью японке, трогательно сложившей руки на груди. Он провёл пальцами по чёрным волосам, по милому личику с бархатистой кожей, и поймал себя на мысли, что абсолютно не желает никакого Ритуала. Аоки пристально смотрела Андрею в глаза и что-то прочитала в них. Девушка взяла Господина за руку, уложила его на свою маленькую постельку, тихо улеглась рядом и принялась нежно целовать лицо мужчины.
— Вы правы, всё хорошо, Господин Андрей… Тихо так… — приговаривала она вперемешку с японскими словами, смысла которых мужчина не понимал, но чувствовал успокаивающую интонацию. Ему захотелось глубоко вздохнуть, а лучше застонать или завыть, но Андрей сдержался, а девушка неожиданно спросила: — Вы можете сказать, что чувствуете… одним словом?
— Нежность, — не задумываясь, ответил мужчина.
— Ах, как это хорошо… А будет… прекрасно, поверьте мне! — глаза Аоки наполнились слезами, — Только снимите с меня платье сами, пожалуйста…
— Да, маленькая…
Утром Аоки была невероятно нежна с Андреем, стараясь предугадать любое желание Господина. Всю дорогу от дома до студии девушка искала и находила возможность лишний раз дотронуться до мужчины и смотрела на него трогательно ласковым взглядом блестящих глаз. «Теперь я всегда буду радовать Вас и радоваться сама», — шептала ему она… Обычно Аоки одевалась скромно, стараясь не бросаться людям в глаза, насколько это вообще возможно для девушки с ярко выраженной азиатской наружностью среди людей с преимущественно славянской внешностью. Однако сегодня она ехала на студию в стильном красном платье, с ремешком на шее. Чёрная жемчужина таинственно перекликалась с глазами женщины. С удивлением Андрей впервые видел в осанке и выражении лица Аоки гордость и уверенность в себе, когда провожал её до рабочего места…
