— Она… Эта служанка твоя… Она же бывший кандидат!..
— Знаю. Короче!
— Знаешь?! Она сама мне позвонила… Я назначил ей встречу напротив серого дома… Думал, посидим, у меня там офис есть, решим всё полюбовно… — Куратор снова взвыл от очередного хруста теперь уже левой руки, — Не ломай мне руки совсем! Она… Она отказалась… Мы пошли на мост N2, там площадка есть смотровая… Говорили там, но ни о чём не договорились… Она орать стала, угрожать… Дура!.. А-а-а… Не надо, больно!.. Я не виноват! Она бросилась на меня! Я только увернулся, а эта… Катрина твоя… упала вниз…
— Врёшь! — отчаянно прохрипел Андрей.
— Да не вру я!.. Не убивай, без меня ты пропадёшь здесь совсем…
Левая рука Михаила обмякла, как и правая, обе безвольно лежали вдоль тела. Андрею безумно не хотелось верить в то, о чём рассказал Куратор. Он встал с его спины, сдирая с неё рубашку и оголяя кожу, которая походила на мелкую, гладкую и поблёскивающую рыбную чешую. Андрей посмотрел на неё недоуменно, доставая сигарету и закуривая… Неожиданно Михаил поджал ноги, а затем каким-то немыслимым образом вскочил и побежал по мосту. Андрей догнал его в два прыжка и просто пнул сапогом в зад. Этого Куратору оказалось достаточно… Ноги его, заплетаясь, сделали несколько неверных шагов вперёд и в сторону, повисшие руки безвольно болтались вдоль тела, зависшего на краю моста… Михаил дико заорал и рухнул в пропасть, вслед за своим ножом… Андрей молча стоял и смотрел вниз, в пучину, автоматически докуривая сигарету, ничего не видя и не слыша…
Как вернулся на поверхность и вышел с территории Дворца, не сохранилось в его памяти. Очнувшись на площади, за воротами, Андрей ощупал карманы, убедился, что пистолета в них нет, зато есть диктофон и мобильник, с которого он немедля позвонил Эмме… Свою машину с Эммой за рулём он увидел, когда докуривал дежурную сигарету. Андрей сел на пассажирское место и снова закурил. Секретарша порывалась спросить что-то важное, но взглянув в его глаза, запнулась и только выдохнула:
— Домой?
— Нет, девочка моя, на Большой Каменный…
— Поняла, — Эмма снова взглянула ему в глаза и тяжело вздохнула, — Вы много курите, мой Господин!
Андрей засмеялся… тихо и горько… Через десять минут они стояли на смотровой площадке моста N2. Мужчина, упершись животом в каменную ограду, не отрываясь, смотрел вниз, словно надеясь что-то увидеть там… Секретарша стояла рядом и недоумевала, пока лицо её не исказила судорога.
— Она здесь?! — тихо, но очень громко воскликнула Эмма, упёршись глазами в чёрную жижу внизу. Андрей не ответил, он вынул свой мобильник, набрал номер, немного подождал, вслушиваясь, вздохнул, позвонил по другому номеру и негромко заговорил в трубку: — Ваня, скажи мне, пожалуйста, если мобильный телефон упал в чёрную реку, он долго там проработает? Не долго… и таких экспериментов ты не проводил, конечно… А обнаружить его выключенным у нас технических возможностей нет никаких… Когда-нибудь… Понял. Ваня, останавливаем поиск… Нет, всё расскажу потом… Спасибо тебе, друг!..
— Вам нужно отдохнуть, мой Господин! — прошептала секретарша, по щекам которой текли слёзы.
— Потом, девочка моя, потом, — вздохнул Андрей и осторожно, словно боясь повредить, обнял её за талию и погладил по щеке, — Очень много дел нужно сделать в ближайшие дни, чтобы потом…
— И тогда отдохнёте? — прижалась к нему женщина.
— Тогда я уйду.
— Куда? — ахнула Эмма и отстранилась, чтобы взглянуть в его глаза, — Надолго?
— Может на неделю, а может навсегда…
— Как это?! Вы же… Вы же ненавидите это слово!
— К сожалению, иногда приходится расставаться с теми, кого любишь, ради того, что ненавидишь, — Андрей и сам не понял, что сказал.
— Я уйду с Вами, — тихо, но с нажимом произнесла секретарша.
— Нет, Эммочка, — покачал головой мужчина, — Это я сделаю один… Рисковать тобой я не намерен, не имею права…
— Прекрати, Андрей! — Эмма никогда не была столь решительной и уверенной в своей правоте, — Ты обещал не оставлять меня одну! И мне обещал, и Кате… И здесь, на этом месте ты так легко заявляешь, что бросаешь меня?!
— Тише! Остановись, девочка моя! Я… Я не подумал об этом так… Я не прав, прости! — заскрежетал зубами Андрей, в глазах которого потемнело, и крепко сжал женщину в объятьях.
— Простить тебя? — охнув, вскрикнула Эмма, — Андрюшенька, родной мой, это ты прости, что я уже никак не могу без тебя!
— Эммочка… — хрипло проговорил мужчина, — Ты права, нужно отвечать за свои слова и за своих близких…
— И за меня? — снова заплакала женщина.
— За тебя теперь в первую очередь… И важные решения нужно принимать с холодной головой и… вместе.
— Со мной, да?
— С тобой. Думаю, сегодня ничего хорошего я сделать просто не смогу, а потому… Поедем в отель и напьёмся, а?
— Поедем…
Оставшуюся часть суток они пили, закусывали по настоянию Эммы, снова пили, молча занимались любовью, отчаянно пытаясь найти в этом спасение от боли, опять пили и даже разговаривали, старательно обходя серьёзные темы и воспоминания, где их всегда поджидала Катрина… И так пока не упали… Андрей проснулся около семи утра, лёжа в постели и уткнувшись носом в обожаемые груди Эммы. В голове шумело. Мужчина давно привык, что в тёмном Княжестве похмелье мучает его крайне редко, но сегодня оно было весьма ощутимо. Он взглянул на Эмму, пившую накануне, если и не наравне с ним, то уж с явным для себя перебором точно. «Бедная девочка!» — подумал он, увидев с какими страданиями, она пытается открыть глаза. Эмме было плохо, очень плохо, до тошноты и бессильной слабости, очень-очень плохо…
— Девочка моя, не делай резких движений! Я сейчас… — тихо произнёс Андрей, проворно вскочил с постели и вышел из спальни. Вернулся он с мокрым полотенцем и большим графином, наполовину наполненным льдом, залитым виски с колой, и одним стаканом тонкого стекла на двоих. Мужчина пил сам и вливал холодную жидкость в свою женщину, на лбу которой лежало сильно смоченное ледяной водой полотенце. Через некоторое время он осторожно взял охающую Эмму на руки и понёс ванну, где ей снова стало худо… Андрей носил свою Эммочку туда и обратно трижды, менял полотенца, заполнял опустевший графин, стелил свежую простынь на постель… Через полтора часа женщине стало лучше.
— Если бы я знала, что ты будешь так со мной носиться, напивалась бы регулярно! — произнесла она слабым голосом.
— Дурочка! — нежно произнёс в ответ мужчина.
— Мне тоже хочется сделать тебе приятное, мой Господин, но сил ещё нет, — слабо улыбнулась Эмма, — Возьми сам свою слабую, но любящую рабыню, если хочешь…
— Если бы я знал, что тебе станет от этого лучше…
— Ох, в этом даже не сомневайся, мой родной!
Никогда в жизни Андрей не занимался любовью с такой осторожностью и даже опаской, но когда перед ним распахнулись белые ноги Эммы, а во взгляде женщины он прочитал стыдливый призыв…
