Ожидание всегда тягостно, особенно, когда тянет домой. «Молодожёны» быстро нашли себе занятие. Набросав план перспектив там, у себя дома, в тёмном Княжестве, они оба засели за учебную литературу. Большие дела требуют знаний, а их не хватало. Благодаря возможностям всемирной сети, Андрею и Эмме удавалось ускоренно восстанавливать подзабытое, и знакомиться с новым. Не отказывали они себе и в разнообразной культурной программе, два-три раза в неделю выбираясь в кино, на концерт, в театр или музей… Да и в обновлённой обстановке своей квартиры Андрей с радостью, изменившимся за последние месяцы жизни взглядом, просматривал с Эммой старые и новые, но по большей мере уже постаревшие фильме, о появлении которых он узнавал только сейчас. Приобретённый ими музыкальный центр позволял смотреть кино с изумительным звуком, а ещё слушать замечательную музыку — разную и прекрасную… Когда в минуты отдыха Андрей находил очередную композицию, заставлявшую его обращаться в слух и трепетать, он звал в комнату Эмму, чтобы поделиться своей радостью…
«Maybe I, maybe you
Are just soldiers of love
Born to carry the flame
Bringin' light to the dark…»
[27]
— пел из динамиков Клаус Майне, вызывая сердечный отклик у слушателей…
Засидевшись дома, они с радостью выходили на прогулки или катались по Москве на своём автомобиле. Эмма боялась скоплений машин на дорогах, как и непривычных ей толп огромного количества людей, и за рулём почти всегда находился Андрей. Частенько они выбирались в город по ночам, когда людские и автомобильные потоки ослабевали. Неторопливо проезжали по знакомым им обоим по Ультра-Москве местам… За двадцать с лишним лет Москва изменилась, даже исторические районы, в одном из которых находился сильно обновлённый ныне прообраз их гостиницы с Золотым номером. Только здесь он предстал перед ними замечательным театром…
Сегодня, почти через месяц после возвращения, «Yeti» нёс их в Измайлово, где в ином мире существовала студия «Альфа» и остров с чудесным бассейном и загадочным подземельем. Объехав почти пустые в это время суток улочки района, подивившись тому, как мало общего осталось у одного и того же места в двух похожих, но таких разных городах, они отправились к здешнему острову. За четверть века отсутствия Андрея, многое изменилось: величественный Храм и другие постройки отреставрировали, а некоторые восстановили из небытия. Ландшафт стал облагороженным и ухоженным, но потерял милую прелесть детства и юности Андрея…
Довольные пешей прогулкой по острову мужчина и женщина вернулись в автомобиль, одиноко дожидавшийся их на стояночной площадке, и двинулись в обратный путь. Но стоило им проехать сотню метров, как свет включенных фар разгоняющейся машины попал на молодую девушку, беспечно переходящую через дорогу. Андрею пришлось экстренно тормозить, чтобы не задеть её бампером. Опустив стекло водительской двери, он уже собрался посоветовать девушке ходить осторожнее, как вдруг она, словно выйдя из оцепенения, набросилась на проезжавших с упрёками, не стесняясь в выражениях:
— Ездят здесь всякие! Пройти спокойно невозможно! Протри глаза, водила! — громко вскрикивала она, подходя вплотную к автомобилю. И тут её лицо попало в полосу света уличного фонаря.
— Катрина?! — уже не слыша и не видя ничего, кроме этого лица, вскричал Андрей.
— Какая я тебе Катрина, старый дурак! Что ещё за фантазии… Катя я, Катька, понял! — всё так же громко кричала она и продолжала поливать бранью застывшего статуей за рулём автомобиля мужчину… Эта, вовсе ни немая, сцена продолжалась до тех пор, пока ожившая первой пассажирка машины, не дёрнула водителя за рукав рубашки и не произнесла неожиданно громким, ломающимся голосом:
— Не надо… Поедемте, Господин Андрей!
— Да, Эмма, — автоматически ответил он и тихонько нажал на педаль акселератора.
Автомобиль ехал очень медленно, а мужчина за рулём смотрел не вперёд, а в зеркало заднего вида, где кричавшая девушка внезапно смолкла и замерла с распростёртыми в жестикуляциях руками и, простояв так несколько секунд, бросилась за машиной бегом. В полной прострации, Андрей остановил автомобиль и вышел наружу, а вслед за ним это сделала Эмма. Боясь совершить лишнее движение, они вдвоём стояли рядом с открытой водительской дверью и ждали, когда девушка добежит до них, не спуская с неё глаз…
— Господин Андрей?! Эмма?! — отчаянно крикнула запыхавшаяся Катя, глядя на них круглыми, непонимающими глазами. Новоявленная жена Андрея, содрогаясь от подступающих рыданий, открыла ей свои объятья и крепко прижала к себе девушку, продолжавшую произносить слова, смысл которых был неясен ей самой: — Эмма? Сестрёнка? Но откуда… откуда… откуда?!
Мужчина не выдержал. Он пересёк асфальт дороги, уселся на бордюрный камень, посмотрел на обнимающихся женщин и зарыдал, содрогаясь всем телом… Катя смотрела на него, не понимая происходящего, а Эмма, не разжимая объятий, гладила её по рыжим волосам и беззвучно плакала… Это не могло продолжаться бесконечно и, Андрей, утерев солёные слёзы, достал трясущимися непослушными руками сигарету, выкурил её в несколько затяжек, а потом усадил женщин на заднее сиденье и погнал машину по опустевшему ночному городу…
Забежав на кухню своей старой квартиры, мужчина схватил бутылку коньяка, первую попавшуюся под руку закуску и ринулся в большую комнату, длительное время служившую жильём Вадиму Ароновичу, а нынче переделанную в гостиную. Там Андрей достал из серванта рюмки, налил себе полную, выпил её залпом и только потом снова наполнил уже три рюмки, упал в кресло и закурил, глядя, на по-прежнему не отходящих друг от друга ни на шаг женщин.
— Катя? — хрипло произнёс он, наконец.
— Да, — ответила ему девушка, несмело улыбаясь, — Это я — Катя, Катрина Ваша… Только я совершенно ничего не понимаю… В больнице мне говорили, что такая амнезия случается от сильного стресса… Позже выдали паспорт на имя Андреевой Екатерины Вадимовны…
— Как?! — в унисон ахнули Эмма и Андрей.
— По документам я — Андреева Екатерина Вадимовна… Что-то не так? — испугалась девушка.
— Всё хорошо, Катюша, не волнуйся, — мягко произнёс мужчина, сам не в силах сдержать волнение, — Что ты помнишь ещё?
— Ничего толком я не помнила из своей прошлой жизни… А теперь появились Вы с Эммой, но я всё равно ничего не могу вспомнить, кроме того, что Эмма — моя любимая сестрёнка, хотя мы совсем не похожи… А Вы… Вы — мой… Господин! Вы — мой любимый Господин! Да?!
— Да, — выдохнул Андрей, подскакивая с кресла, и сейчас же Катрина бросилась к нему на шею, а мужчина кружил её по комнате на руках, покрывая поцелуями родное личико под невероятно счастливыми взглядами Эммы…
Некоторое время они сидели за столом, выпив по рюмке за встречу. Эмоции переполняли их, но разговор не клеился, поскольку Катя по-прежнему знала только кто они, но не понимала, почему это так. Тогда Андрей снова взял девушку на руки, усадил её на кресло, встал перед ней на колени и приложил кончики своих пальцев к её вискам… Через минуту облегчённо улыбнувшись, словно с души его свалился огромный базальтовый валун, он взял её руки в свои, и крепко прижал их к собственным вискам… Эмма тревожно наблюдала, как меняется выражение лица Катрины, как проявляются на нём попеременно страдание и радость, переживания и удовлетворение, отчаяние и восторг, все эмоции и чувства её долгой жизни. Наконец, Андрей и Катя отпрянули друг от друга… Обессиленный мужчина распластался на полу, а Катрина через несколько мгновений сползла к нему с кресла…
