– О боже, – говорит Адельсон, когда его глаза привыкают к полумраку. – Это очень, очень круто!
Перед нами красуется большая красно-черная буква «E» – логотип компании Equinix. Адельсон не был здесь с того самого черного дня в 1998 году, когда устная договоренность о превращении этого места в первую штаб-квартиру молодой фирмы Equinix была нарушена и здание продали кому-то другому за $75 млн. Но больше десяти лет спустя и всего за пару недель до нашего сегодняшнего визита Equinix (уже без Адельсона) все-таки заполучила PAIX – в качестве «трофея» при покупке важного конкурента, компании Switch & Data, за $683 млн наличными и акциями. Для Адельсона логотип Equinix на стене – символ исправления старой ошибки и подтверждение того, что его видение будущего Интернета оказалось верным.
Нас приветствуют двое техников, каждый из которых работает здесь с тех давних пор. Со времени рождения Интернета прошло, кажется, несколько геологических эпох, но дружеские объятья и похлопывания по спине заполняют эту пропасть во времени утешительной человеческой эмоцией. Новорожденные младенцы, считай, с тех пор почти не успели вырасти.
– Я уж хотел спросить, как дела, чем ты занимался последние десять лет, но, конечно, я и так знаю! – говорит Адельсону один из техников по имени Феликс Рейес. – Рад тебя видеть! Здесь многое изменилось: корпоративные правила, быстро растем. Но мы пока держимся!
Это кажется преуменьшением: здание сменило уже четырех владельцев; Интернет изменился и трансформировал все вокруг.
– По меркам Интернета это все было так давно, – говорит Адельсон.
На Рейесе новенькая футболка, черная, с красным логотипом Equinix, и Адельсон, показывая на нее, говорит с деланой обидой:
– А у меня вот не было таких вещичек. Вечно приходилось таскать скучный комбинезон.
– Мы тебе подарим такую, – смеется Рейес. – У нас есть образцы всех футболок за последние годы.
– Это место столько раз переходило из рук в руки и столько раз трансформировалось, но, в сущности, здесь с самого начала предоставляется один и тот же сервис, – вставляет Тройер.
Мы спускаемся по лестнице позади стола охранника в подвал, где в далеком 1997 году было установлено самое первое оборудование. К концу того года PAIX превратилось в важнейшее здание такого рода на планете. Теперь оно уже не претендует на этот титул, но все еще занимает высокую позицию в рейтинге самых значимых мест Интернета и остается ключевой узловой точкой, где соединяются друг с другом разные сети. Здание в Милуоки, о котором я рассказывал в предыдущей главе, можно сравнить с небольшим региональным аэропортом, из которого одна или две авиакомпании летают в несколько крупных хабов, но Palo Alto Internet Exchange – это, скорее, большой международный аэропорт, вроде аэропорта Сан-Франциско (или даже еще более крупного), «крупный глобальный коммуникационный хаб», по словам Рича Миллера, одного из ключевых обозревателей в отрасли.
Все вокруг нас прямо-таки кричит об этих связях. PAIX предоставляет площади для обеспечения базовых экономических и технических потребностей. Дешевле и проще соединить две сети напрямую, чем поручать это третьей сети. PAIX – своего рода склад: удобная точка отсчета координат, где прокладывается кабель от одного роутера к другому. И кроме всего прочего, отсюда идут подводные кабели, связующие Азию и Северную Америку, поэтому здесь часто устанавливают «точки присутствия». Это место, в котором слово «соединение» (connection) обретает вещественный, физический смысл.
Из скромного фойе рядом с лестницей я могу видеть плотные ряды «секций-клеток», уходящих далеко в полумрак, как библиотечные стеллажи. Каждая из них размером примерно с небольшой офисный отсек и сдается в аренду той или иной сети, которая устанавливает в ней свое оборудование и организует соединения с другими сетями, то есть буквально протягивает к ним провода. Первоначально компании, владеющие оптоволоконными линиями дальней связи, брали в аренду площади в этом здании, чтобы оказаться ближе к местным и региональным интернет-провайдерам, обслуживавшим жилые дома и предприятия, – так называемым «сетям визуальной доступности» (eyeball networks). Они были владельцами физической сети.
Но вскоре и поставщики контента (сегодня это чаще всего Facebook или YouTube, а в те времена это могли быть Yahoo!, какая-нибудь фирма, продающая электронные открытки, или порносайт) тоже захотели быть рядом, чтобы улучшить свои соединения с eyeballs.
– Я помню, как Фило и Янг из Yahoo! пришли сюда. Я еще тогда подумал: «Ну и клоуны!» – смеется Адельсон.
Фило и Янг – основатели Yahoo!, сегодня они оба миллиардеры. Интернет развивался, и постепенно сюда пришли все, практически отовсюду – всего более ста сетей. Сегодня это и крупные контент-провайдеры, такие как Microsoft, Facebook и Google; «визуалы», такие как Cox, AT&T, Verizon и Time Warner; а также глобальные телекоммуникационные сети самого разного масштаба, особенно широко представленные игроками из Азиатско-Тихоокеанского региона – от Singapore Telecommunications и Swisscom до Telecom New Zealand, Qatar Telecom и Bell Canada. Всем им интересны трансокеанские кабели и мощные бэкбоны, пересекающие США. Подобно ритмически пульсирующему мировому капиталу, PAIX процветает за счет разнообразия.
Мы делаем шаг в глубь тускло освещенного коридора с клетками и видим впереди огромную картонную коробку размером с душевую кабину. Внутри нее находится новенький роутер – самая мощная модель от Cisco (одного из лидеров отрасли) стоимостью $90 000. Лишь самые крупные сайты, корпорации или операторы связи имеют достаточный объем трафика, чтобы позволить себе покупку такого зверя. Видеть, как он тихо спит в коробке в полном бездействии, – примерно то же самое, что наблюдать новехонький «Боинг-747», неподвижно замерший на взлетной полосе. Но уникальным его делает даже не объем информации, который он может передавать, а количество направлений передачи. Так что этот гигантский роутер правильнее сравнить с кольцевой транспортной развязкой, объединяющей 160 шоссе – именно столько отдельных портов он может иметь, причем каждый из них обслуживает отдельный процессор, отвечающий за связь с другим роутером (на каждом «шоссе» движение двустороннее). Этот аппарат намного мощнее, чем старые Catalyst или Gigaswitch в Тайсонс-Корнер. Однако еще более поразительно то, что он даже не является центром нескольких сетей, а удовлетворяет потребности лишь одной сети. Это никакое не сердце системы, а просто одна из сотен машин, соединенных друг с другом.
Эти связи всегда физические и социальные, они сотканы из проводов и отношений. Они зависят от человеческого сообщества сетевых инженеров. На заре своей карьеры Тройер проводил львиную долю времени, сидя на полу в одной из таких клеток и возясь со сломанным роутером. Но сегодня он в большей степени организатор, переговорщик, убеждающий представителей сетей соединяться друг с другом – и если он их убедит, то Equinix получит с них абонентскую плату. Меня удивило то, насколько персонифицирован этот процесс. Тройер знает сетевых инженеров, дружит с ними на Facebook, угощает их пивом. Интернет строится на личных договоренностях между сетями, скрепленных рукопожатием и оформленных подключением желтого оптоволоконного кабеля. С технической точки зрения, они могли бы соединяться и на расстоянии, как это и происходит между городами. Но гораздо эффективнее делать это, непосредственно подключая одно устройство к другому и расширяя систему экспоненциально.
