Глава V
Города света
Вернувшись в Остин, я встретился на конференции NANOG с парнем по имени Грег Хенкинс, имевшим несчастье занимать должность под названием «ответственный за решение проблем». Он тусовался с людьми из пирингового сообщества, с готовностью платил за выпивку и казался уважаемым участником всего этого бродячего цирка, в котором участвовали сетевые инженеры, пиринг-координаторы и операторы точек обмена интернет-трафиком. В частности, он был очень близок с Виттеманом и Орловски. Но у Грега не было своей сети, и он не занимался обменом интернет-трафиком. Он работал на Brocade, компанию, которая, помимо прочего, изготавливала маршрутизаторы серии MLX.
Эти устройства размером с холодильник и стоимостью с грузовик жизненно необходимы для работы Интернета. Во Франкфурте и Амстердаме я видел самую мощную из всех моделей Brocade – MLX-32, работавшую на полную катушку. Кроме того, я видел ее и ее младших сестер, изготовленных Brocade и ее конкурентами, вроде Cisco и Force10, практически в каждом интернет-здании, где мне довелось побывать. Там же, где мне на глаза не попадался сам маршрутизатор, запертый в клетку, я видел картонную коробку, в которой он поставлялся, валяющейся в темных коридорах дата-центра, будто помет некоего дикого медведя, которого я выслеживал. Это были бесспорные признаки физического присутствия Интернета, самое явное указание на то, что это здание угнездилось в Сети всерьез и надолго. К тому же мне нравилось то, как маршрутизаторы играли роль базовых кирпичиков Интернета. Они масштабировались: коробочка, которую я купил за 20 долларов в магазине Radio Shack, была роутером, и первый IMP Леонарда Клейнрока был им. Они были и остаются элементарными частицами Интернета.
Но что я на самом деле знал о происходящем внутри? Я изучил географию Интернета, узнал, где он находится. Но я все еще толком не знал, что он собой представляет. Дома у меня все было сделано из меди: кабель, протянутый с заднего двора, провода у меня на столе, древние, доживающие свой век телефонные провода наземной линии. Но в сердце Интернета все было исключительно оптоволоконным: сплошь тонкие стеклянные нити, наполненные пульсирующим светом. Меня до сих пор убеждали в том, что Интернет всегда имеет четкий физический путь: будь то отдельный желтый оптоволоконный патч-корд, подводный кабель, протянутый по дну океана, или пучок оптоволокна толщиной в несколько сотен нитей. Однако то, что происходит внутри маршрутизатора, невозможно разглядеть невооруженным глазом. Как же выглядит физический путь внутри него? И что он может мне рассказать о том, как устроено все остальное? Как выглядит самая суть кабелей и проводов?
Интернет – это творение человеческих рук, и отростки его протянулись по всему миру. Но как все они вместились в то, что уже существовало? Быть может, эти отростки протянулись под зданиями или вдоль вереницы телефонных столбов? Или же оккупировали заброшенные склады, сформировали новые городские районы? Я не собирался получать ученую степень по электротехнике, но надеялся, что на происходящее внутри черных коробок и желтых проводов можно, скажем так, пролить свет. Хенкинс находился в постоянном движении и нигде не мог задержаться надолго. Но он знал одного парня из Сан-Хосе, который мог кое-что рассказать мне о силе света.
Штаб-квартира Brocade находится в здании с зеркальными окнами, стоящем в тени аэропорта Сан-Хосе в Кремниевой долине. В холле меня встретил Пер Вестессон, работа которого заключалась в том, чтобы соединять друг с другом самые мощные машины Brocade для симуляции крупнейших точек обмена интернет-трафиком, а затем – ломать эти связи и находить способ их улучшить.
– Мы выдергиваем кабель или выключаем электричество в момент прохождения трафика, – объясняет Вестессон. – Так проходят мои рабочие будни.
Мне показалось, что Перу просто не очень нравится, когда что-то не работает.
Пер родился в Швеции. Он одет в тщательно отглаженную желто-коричневую рубашку в клетку и коричневые твидовые брюки. Его глаза кажутся мутными от света флуоресцентных ламп и сухого воздуха в лаборатории на верхнем этаже. В этом помещении размером с бакалейную лавочку полно технических специалистов: они стоят по двое или по трое перед двойными экранами или роются в корзинах с оптоволоконными кабелями и запасными частями. Шторы были опущены, чтобы не пускать в помещение свет.
Вестессон говорит, что я могу чувствовать себя совершенно свободно – как в детском зоопарке. Могу, например, разобрать одну из машин, не рискуя навредить живому Интернету. Самая большая и простая из четырех основных частей маршрутизатора – это шасси: корпус, похожий на картотеку и представляющий собой основу грубой физической структуры машины, вроде как шасси у автомобиля. Часть меньшего размера и гораздо более «умная» – это объединительная панель, которая в MLX-32 представляет собой круглую стальную пластину диаметром с пиццу, испещренную медными контурами, словно парковый лабиринт.
В сущности, работа маршрутизатора заключается в том, чтобы указывать направление – так, как это делает охранник в холле офисного здания. Фрагмент данных приходит, объявляет пункт своего назначения маршрутизатору и спрашивает: «Как мне туда попасть?» Охранник указывает посетителю на нужный лифт или лестницу, роль которых и играет объединительная панель – совокупность фиксированных путей между входами и выходами маршрутизатора.
Третий ключевой элемент – это сетевые карты, принимающие логическое решение о том, куда направить данный бит информации, они, собственно, и играют роль охранника. Наконец, в маршрутизаторе имеются оптические модули, которые посылают и получают оптические сигналы, преобразуя их в электрические (и обратно). По сути сетевая карта – это просто многопозиционный переключатель, не слишком отличающийся от коммутатора сигнала в стереосистеме. Оптический модуль – это свет, простая лампа, которая постоянно включается и выключается. Чудом его делает скорость его работы.
– В общем, «гига» – это миллиард, – равнодушно произносит Вестессон. В руках он держит оптический модуль типа SPF+ (сокращение от small form-factor pluggable, «малый форм-фактор съемного типа»). Модуль выглядит как сделанная из стали упаковка жвачки Wrigley's, на вес он плотный, как свинец, и стоит как ноутбук. Внутри находится лазер, способный мигнуть десять миллиардов раз в секунду, каждый раз посылая свет по оптоволокну. Бит – это базовая частица всех вычислительных систем, ноль или единица, «да» или «нет». Эта пачка жвачки может за секунду обработать десять миллиардов таких частиц, то есть десять гигабайт данных. Она вставляется в сетевую карту, словно свеча зажигания, а сетевая карта задвигается в шасси, словно противень с печеньем в духовку.
Полностью загруженный MLX-32 может с легкостью поддерживать более ста оптических модулей. Следовательно, он может пропускать сто раз по десять миллиардов, то есть тысячу миллиардов бит в секунду, что составляет количество, обозначаемое словом «терабайт», – примерно столько данных текло через MLX-32, который я видел в понедельник утром во Франкфурте.
