Я недолго наслаждался поразительным простором этого ландшафта, как меня уже отвлек передний план: красная полоса свежевскопанной земли, в которую через каждые несколько сотен ярдов были воткнуты белые пластиковые шесты с оранжевыми верхушками. В конце концов я решил остановиться и поближе взглянуть на один из шестов. На нем была надпись: «Осторожно! Под землей оптоволоконный кабель. Не копать! Level 3 Communications».
Базирующаяся в Денвере корпорация Level 3 Commu-nications работает с крупнейшими глобальными магистральными сетями. Один из ее длинных маршрутов пролегает здесь, в этой глуши. Скорее всего, в этом кабеле было несколько сотен нитей оптоволокна, хотя, по всей вероятности, лишь небольшая часть из них была «освещена» сигналами, в то время как оставшиеся «тусклые» нити ждали своего часа. По одному оптоволокну можно передать терабайты данных. Но меня восхищали отнюдь не величина этой цифры (триллион битов!) и не географический охват Level 3. Это был стоп-кадр: мгновенное присутствие всех этих частей в одной конкретной точке. Когда ты щелкаешь мышкой по небольшому фото, предназначенному для предварительного просмотра, и ждешь загрузки большой картинки, редкие световые импульсы за бесконечно малую долю секунды проходят вдоль обочины трассы US-197, рядом с кружочком на карте, подписанным «Мопин, Орегон». Сложно сказать, по какой именно стороне дороге и в какой именно момент они пройдут. Достаточно помнить, что между «тут» и «там» всегда есть точка у дороги, обозначенная небольшим оранжево-белым столбиком. Путь непрерывен и реален.
Через несколько миль я добрался до перевала и тут же сорвал джекпот интернет-туриста: прямо передо мной была станция регенерации сигнала, в которой стояло оборудование, усиливающее световые сигналы, путешествующие через всю страну. Участок размером с два теннисных корта, на котором уместились посыпанная гравием парковка и три небольших здания, был обнесен колючей проволокой. Когда я вышел, чтобы взглянуть на объект поближе, на меня обрушился ветер пустыни, громко захлопнувший дверь машины. Два здания имели стальные стены и походили на грузовые контейнеры. Третье было бетонным и отштукатуренным, имело множество дверей и напоминало камеру хранения. Между ними стоял топливный бак размером с диван. На ограждении висел белый знак с черными буквами: «Посторонним вход воспрещен. Level 3. В случае чрезвычайной ситуации звонить по телефону…» Учитывая, что вокруг было пусто, сигналы здесь не хранились – все это сооружение просто принимало их и посылало дальше с помощью стоек установленного внутри оборудования. Это был своего рода пит-стоп, необходимый фотонам на их скоростном пути по оптоволокну.
Прямо через дорогу находилось сооружение, которое можно было бы назвать реализацией этой же идеи в предыдущем поколении: система УКВ-передатчиков компании AT&T, способная пережить ядерное нападение. Это было большое, похожее на бункер, мрачное здание с длинными и тонкими антеннами. Оно производило гнетущее впечатление. А комплекс домиков Level 3 скорее напоминал хозяйственные постройки, которые обычно располагаются позади заправочных станций. Я вспомнил, что уже сталкивался с подобным контрастом в Корнуолле, где грубый бункер British Telecom резко контрастировал с более скромным зданием Global Crossing. Я подумал о бетонных зданиях Эшберна и о гофрированных железных ангарах Амстердама. У Интернета не было генерального плана, и, с архитектурной точки зрения, его не касалась рука мастера. У него не было такого человека, как Изамбард Кингдом Брюнель – инженера Викторианской эпохи, построившего вокзал Паддингтон и кабельное судно «Грейт Истерн», который умел бы мыслить грандиозно, совмещать все части друг с другом и тем самым соединять их в некое технологическое совершенство.
Промежуточные точки Интернета, подобные той, на которую я сейчас смотрел, пытались затеряться в пространстве. Путешествию данных не уделялось внимания – оно притворялось несуществующим. Но оно совершенно точно существовало. Я взобрался на крышу машины для лучшего обзора – самое большее, что я мог сделать, чтобы приблизиться к этому огромному небу. Вокруг, насколько хватало глаз, не было ни людей, ни машин, ни других домов. Ветер был слишком сильным, чтобы я мог различить жужжание даже очень далеких автомобилей.
До Прайнвилла оставалось еще семьдесят пять миль. Если от Портленда до Дэлз рукой подать, то Прайнвилл спрятан в глуши Орегона, вдали от федеральных автострад, в уголке настолько далеком, что он был заселен одним из последних в Америке – лишь тогда, когда переселенцы заметили крупицы золота, застрявшие в копытах заблудившегося, а потом найденного скота. Прайнвилл до сих пор остается ковбойским городком, родным домом ежегодного фестиваля «Табунщики Крукид-ривер» – крупного праздника родео. Люди в здешних местах всегда умели бороться за место под солнцем, вплоть до того, что, когда в XIX веке железнодорожная магистраль прошла мимо Прайнвилла, город за свой счет построил свою собственную ветку – такая «средняя миля» эпохи промышленной революции пришлась бы по душе Нолану Янгу. Железная дорога города Прайнвилл (со слоганом «Врата в Центральный Орегон») все еще эксплуатируется, являя собой последний в стране пример путей, находящихся в муниципальной собственности.
Но самое большое испытание выпало на долю Прайнвилла недавно, когда его крупнейший работодатель, производитель шин Les Schwab Tire Centers, ушел в Бэнд, расположенный в тридцати милях отсюда процветающий горнолыжный курорт, гордящийся сразу девятью кофейнями Starbucks и большим супермаркетом Whole Foods
[43]. И тогда Прайнвилл стал бороться за то, чтобы привлечь сюда Facebook, используя в качестве приманки налоговые льготы, которые должны были позволить компании сэкономить 2,8 миллиона долларов в год, если она разместит свой дата-центр в промышленной зоне на окраине города. И если компания Google всеми силами старалась поддерживать в Дэлз секретность, то Facebook прибыла в Прайнвилл под звон фанфар. Проезжая по Мейн-стрит, вдоль которой стояли здания 1950-х годов, я заметил в окне одного из магазинов значок «Добро пожаловать, Facebook».
Дата-центр был расположен на возвышающемся над городом крутом холме, с которого открывается вид на реку Крукид-ривер. По обеим сторонам дороги выстроились ряды бело-оранжевых знаков, предупреждавших о проложенном под ними кабеле и, подобно хлебным крошкам, рассыпанным Мальчиком-с-пальчик, указывавших путь к дверям хранилища данных. Меня сразу поразили его колоссальные размеры – оно было длинным и низким, словно салон по продаже грузовиков у обочины автострады. Оно было к тому же на удивление красивым – визуально гораздо более привлекательным, чем любой другой кусочек Интернета, который мне доводилось видеть, и оно стояло на самой вершине холма, подобно греческому храму. По сравнению со зданиями Google с их погрузочными платформами и торчащими со всех сторон пристройками комплекс Facebook с его четкими и какими-то человечными формами полыни казался чрезвычайно рациональным. Он стоял в одиночестве на поросшем полынью холме, среди пустынного пейзажа – аккуратные бетонные плиты, увенчанные надстройкой из гофрированной стали.
