– Возможно. Но немного сложно.
– А я вот вообще никогда не понимала желания убить досадившего тебе человека. Ведь после смерти он уже не сможет страдать. И даже умирая, может так и не понять, кто и за что его убил. Гораздо лучше разорить его и превратить его жизнь в одно сплошное страдание.
– Почаще напоминай мне о том, чтобы я тебя не обижала.
– Нет, миледи, если б я вас разорила, то осталась бы без крова и жалованья, – успокоила ее я. – И мое осознание этого уже не раз спасало вам жизнь.
– Справедливо. А как насчет этой журналистки? Деборы Крандель?
– Ее зовут Дина Коудл. На первый взгляд выглядит достаточно умной, но недостаточно… ушлая. Появилась здесь с какой-то сырой идеей вывести мистера Читэма из себя и таким образом получить свое интервью, но позволила ему обвести себя вокруг пальца. Она не стратег. Я не уверена, что она способна спланировать убийство.
– Но сюда ведь она заявилась с каким-то планом? И оплошала, только когда дела пошли не так, как она это себе представляла. А если бы все шло так, как она задумала, – тогда она вполне способна на все?
– Думаю, да, – согласилась я.
– Если б она первая смогла опубликовать материалы об этом убийстве, то это подняло бы ее имя среди газетчиков на недосягаемую высоту. А что может быть проще, чем первым сообщить об убийстве, которое сам же и совершил? Не нужно гоняться за какими-то сенсационными материалами, когда все знаешь заранее, так что, может быть, она вообще не планировала никакого интервью. Может быть, ей нужно было просто встретиться с ним, чтобы потом иметь возможность сослаться на этот разговор.
– М-м-м-м, – произнесла я. – Возможно, и так.
– Тогда я включаю ее… Инспектору Сандерленду нужен самый полный список, который мы только сможем создать. А это в свою очередь ведет нас к Хьюзам.
– Зануды, отравляющие жизнь окружающим. При этом, если верить викарию, они прекрасно понимают, что делают.
– Мистер Блэнд – человек чести и принципов. Думаю, что в большинстве случаев мы можем положиться на его слова.
– В таком случае мы можем говорить о том, что они профессиональные смутьяны. И я не удивлюсь, если они убьют кого-то, для того чтобы сделать обстановку еще напряженнее и доказать свою правоту.
– Вообще-то это большой шаг вперед по сравнению с обычным смутьянством, – заметила миледи.
– Если они твердо уверены в правоте своего дела, то одному Богу известно, как далеко они могут шагнуть! Когда я столкнулась с этим человеком у табачной лавки, он показался мне абсолютным фанатиком.
– Согласна. Но если мы собираемся включить в список всех, кто знал о содержании фильмы, то, как ты понимаешь, викарий тоже должен в нем быть.
– Одна мудрая старуха однажды сказала мне, что викарий – человек чести и принципов и что я в большинстве случаев могу полагаться на его слово. Думаю, что это вполне может означать, что он не безумный убийца…
– Мне только сорок один год.
– В воскресенье стукнет сорок два, правильно? А значит, вы уже старая.
– Наглая девчонка. У меня еще хватит ума…
Телефонный звонок так и не позволил мне узнать, на что могло хватить ее ума.
– Я только отвечу на звонок, миледи, – с этими словами я поспешно покинула комнату.
– Просто запиши сообщение! – крикнула мне вслед хозяйка. – А я пока закончу с этими рисунками.
– Обязательно.
– Если только это не Герти.
– Ну конечно.
– Или не что-то очень срочное.
Со вздохом я сняла слуховую трубку и четко и ясно произнесла в аппарат:
– Чиппинг-Бевингтон два-три слушает. Алло…
– Фло? – прозвучал в трубке мужской голос. – Боже, неужели это вы?
– Насколько я понимаю, да, – ответила я.
– А ведь это действительно вы…
– Рада, что мы с этим разобрались. Но вас я пока не знаю, мистер…
– Это я, – произнес голос.
Я промолчала. Так могло продолжаться до бесконечности.
– Это я, – еще раз повторил мужчина. – Скинз. Вы меня помните?
Айвор Скинз Мэлоуни по прозвищу Дятел был барабанщиком из оркестра, который влип в историю, произошедшую в «Грейндже» сразу же после нашего приезда в деревню
[29]. Он и его приятель-контрабасист Барти Данн останавливались у нас на короткое время после того, как все утряслось. Мы тогда устроили отличный музыкальный вечер. Конечно, я его помнила.
– Конечно, я вас помню, мистер Скинз. Всегда рада вас слышать.
– Когда вы узнаете, почему я звоню, можете изменить ваше мнение.
– А вы что, совершили кровавое убийство и теперь вам нужно место, чтобы отлежаться, пока легавые не потеряют след?
– Скорее, мы едем в Глостер, и поезд сломался как раз в Чиппинг-Бевингтоне. Но место, чтобы отлежаться или, скорее, просто преклонить голову, нам действительно нужно. Что, если мы заглянем к вам на огонек?
– Мы? – повторила я. – Вы о всем оркестре?
– Нет, – рассмеялся он. – Только я и Барти. Лучшая ритм-секция в Лондоне. Мы просто нарасхват. А сейчас застряли с какой-то деревенщиной по пути в Глостер… Так как?
– Боюсь, не мне здесь решать. Вы можете подождать, пока я переговорю с леди Хардкасл?
– Конечно, могу, моя сладкая валлиечка, – ответил барабанщик, – но не задерживайтесь. Тут одна милая старушка рвется к телефону, и я не уверен, что смогу долго сдерживать ее натиск.
Я положила слуховую трубку на столик в холле и поспешно вернулась в гостиную. Здесь повторила просьбу Дятла.
– Боже, – сказала леди Хардкасл. – Как мило… Почему бы и нет? Места у нас хватает. Тем более теперь, когда мистера Ньюхауса нет больше с нами. А если людей с фильмой вечером не будет, то будет кому составить нам компанию.
– Мы сегодня не идем на сеанс?
– Если хочешь – иди, – ответила миледи. – Но они собираются опять показывать «Ведьмину погибель», а я, боюсь, все-таки считаю, что это очень дурной вкус. Это больше похоже не на дань актерскому таланту Ньюхауса, а на отвратительное празднование его смерти. Я собиралась пораньше лечь спать, но вечер с нашими коллегами-музыкантами будет как раз то, что надо.
– Пойду сообщу ему хорошие новости, – сказала я, возвращаясь к телефону.
* * *
Спустя несколько минут раздался еще один телефонный звонок, на этот раз от инспектора Сандерленда. Он сообщил, что работа над двумя другими делами не позволит ему приехать в Литтлтон-Коттерелл во второй половине дня и что он благодарен нам за список потенциальных преступников. Леди Хардкасл держала слуховую трубку так, чтобы я тоже могла слышать его.
