– Я не хотел бы преуменьшать ваши страдания, – заметил Сандерленд, – и уверен, что они оказали большое влияние на вашу жизнь, но я все пытаюсь понять, каким образом это все связано с тем, что, как вы утверждаете, «Ведьмина погибель» – это ваша собственность.
– Вы слишком нетерпеливы, инспектор. Я просто подумал, что немного предыстории поможет вам понять окончательность нашего разрыва. Будучи друзьями, мы, бывало, обсуждали массу вещей. Мы фонтанировали идеями, как фейерверки в ночь Гая Фокса. Однажды, сильно выпив, отправились на крыльях фантазии в семнадцатый век с его ведовством. В самом начале века, как вы знаете, прошло несколько известных процессов над ведьмами. Самым известным был суд над ведьмами Пендла. На основе этой истории я написал пьесу о ведьме, влюбившейся в деревенского юношу, которой пришлось избавиться от своей соперницы – красавицы-девушки. Вам это ничего не напоминает?
Инспектор посмотрел на нас с леди Хардкасл.
– Это история из «Ведьминой погибели», – сказала я. – По крайней мере, ее главная идея.
– Но я не ограничился этой идеей, – сказал Орум. – Я придумал, что девушку убьют отравленным яблоком, что возлюбленный сойдет с ума и бросится с церковной колокольни, что охотник на ведьм… в общем все от начала и до конца. Все это были только мои идеи. Читэм стал делать наброски декораций, которые мы должны были построить. Он еще назвал их «специальными эффектами». Мы всю ночь строили наши планы.
– Но вы так и не поставили эту пьесу? – уточнил инспектор.
– Нет. Его предательство разрушило нашу дружбу еще до того, как мы приступили к постановке.
– Могу представить себе, как вы расстроились, когда эту же пьесу превратили в сюжет для фильмы, – подал голос инспектор.
– Нет, инспектор, не можете.
– И вы никогда не пытались совершить акт возмездия или потребовать расплаты?
– Инспектор, – рассмеялся Орум, – я живу идеями и творчеством. О каких «актах и расплатах» вы говорите?
– Но вы же сказали, что дали вашему дражайшему другу по физиономии.
– Ну да, но сделал это в сердцах. Я предпочитаю мстить, делая то, что делаю сейчас, – служа ему вечным укором. Я очень надеюсь, что этот невероятно нудный и скользкий тип каждый раз, увидев меня, вздрагивает от чувства собственной вины. В прошлом я пробовал действовать более открыто. Посылал ему письма, знаете ли, в которых пытался объяснить ситуацию, используя юридические термины, но он их игнорировал. А еще мне хотелось предать все это дело огласке, но это тоже ничего бы мне не дало. Ведь человек никогда не считает себя полностью виноватым. У него всегда найдутся какие-то оправдания своим поступкам. Но теперь, когда я знаю, как это выводит его из себя, я решил, что мое постоянное присутствие где-то неподалеку и то, что я превратился в ту самую пресловутую колючку у него в заднице, рано или поздно сделает свое дело.
– И, я полагаю, вы стараетесь как можно чаще попадаться ему на глаза, – предположил инспектор.
– Именно.
– Например, вечером во время первого показа?
– И во время второго тоже, – ответил Орум. – Маячил на заднем плане, улыбался, салютовал своим стаканом, – но близко никогда не подходил. Никогда не доставлял ему удовольствия вступить со мной в прямую конфронтацию. Никогда не позволял ему повернуть все с ног на голову и предстать в качестве пострадавшей стороны.
– Но вы подошли к Бэзилу Ньюхаусу, после того как ушел Читэм?
– Конечно. Мы с Бэзилом старые приятели. Он работал с нами с самых первых наших шагов в театре. Я ведь разошелся с Читэмом, а не с актерами. Хотел поздравить его с отличной игрой в моем произведении.
– А он был рад увидеть вас?
– Бэзил Ньюхаус был живым воплощением добродушия. Так что он радовался любому.
– А когда он ушел из паба?
– Боюсь, что не знаю, инспектор. Я поздравил его, мы немного поболтали о былых днях и высказали обоюдное желание поработать вместе в будущем. А потом я оставил его с обожающей его публикой и отправился на боковую.
– Вы не помните, во сколько это было?
– Где-то около двух.
– А что было на следующий вечер?
– Практически все то же самое, но уже без старины Бэзила. Я… я отправился в постель вскоре после того, как ушел Читэм со своими дамами.
– То есть около часа ночи, – заметил инспектор, продолжая делать свои пометки.
– Как скажете. Должен признаться, что на часы я не посмотрел.
– А кто-нибудь видел, как вы поднимались на второй этаж?
– Кто-нибудь? Вы что, инспектор, намекаете на то, что я говорю вам неправду?
– Нет, сэр, но лишнее подтверждение не помешало бы.
– Может быть, Дина?
Инспектор оторвался от своих записок.
– А вы ведь слегка заколебались пару мгновений назад?
– Правда? Когда?
– Когда говорили о том, во сколько отправились в постель.
– А, – сказал Орум. – Ну да. Я решал, стоит ли рассказывать вам о небольшом приключении, случившемся со мной. И решил, что оно слишком незначительно, чтобы сообщать вам о нем. И не имеет никакого отношения к теме нашего разговора.
– Если не возражаете, сэр, я хотел бы иметь возможность самому решать, что относится к делу, а что – нет.
– Конечно, конечно. Просто речь идет о том, чего «не случилось». Дело в том, что я подумал прогуляться перед тем как отойти ко сну вчера вечером. Такие прогулки прочищают мозги и иногда помогают мне уснуть. Так что я не сразу пошел наверх. Выйдя из паба через боковую дверь, собрался было пройтись по морозному ночному воздуху, но наткнулся на что-то в темноте и содрал кожу на голени. Тот внутренний настрой, который я старался сохранить, исчез, и, развернувшись, я прохромал назад в помещение.
– И направились прямо в кровать, – продолжил инспектор.
– Уязвленный до глубины души…
– А на что вы наткнулись? – спросила я в последовавшую за этим паузу.
– Какой-то идиот оставил там ве… – На мгновение Орум замолчал; вид у него был смущенный. – Во дворе лежал велосипед, – закончил он.
Инспектор закончил писать и осмотрелся кругом.
– Благодарю вас, сэр, за то, что уделили мне время. Кажется, теперь у меня есть все, что нужно. По-моему, мисс Коудл не собирается возвращаться. Вы не передадите ей, сэр, что я все-таки хотел бы с ней побеседовать?
– Конечно, инспектор. Готов служить вам.
– Благодарю. А сейчас позвольте откланяться. Как долго вы собираетесь прожить здесь?
– Комнату я снял до субботы, – Орум улыбнулся. – Говорят, что на празднование Ночи костров в этой деревне стоит посмотреть. Хотелось бы ощутить на себе восторг и трепет деревенского Самайна, прежде чем возвращаться в город.
