– Но что, если грибы вызвали бы видение пушистых барашков, резвящихся на весенней лужайке? Тогда он не убежал бы в таком ужасе, правда? Как отравители могли быть уверены, что он будет искать спасение в церкви Святого Гавриила, даже если допустить, что они каким-то образом могли влиять на его галлюцинации? И, кроме этого, что могло заставить его прыгнуть с колокольни? Слишком много… как вы это называете, миледи?
– Слишком много неизвестных? – подсказала леди Хардкасл.
– Вот именно. Слишком много неизвестных и переменных вариантов. Способ убийства абсолютно сомнительный, особенно если вы хотите подчеркнуть этим убийством греховность живых картинок.
– Хороший аргумент, – заметила леди Хардкасл. – Просто отличный.
– Вы говорили о влиянии на галлюцинации, – продолжил инспектор. – А что, с помощью этих грибов их можно внушать? Как при гипнозе?
– Нам придется дождаться Симеона, чтобы выяснить это, – ответила леди Хардкасл. – Он должен знать. Если это действительно так, то подозреваемый в тот вечер должен был находиться в пабе и нашептывать Оруму на ухо.
– Слишком много кандидатов, – сказала я. – В пабе было полно народу – мы видели их всех, когда они вывалились на крыльцо вслед за убитым.
– Но это значит, что Дину Коудл еще рано сбрасывать со счетов, – заметила миледи.
– Давайте не будем делать никаких выводов, пока не узнаем мнение Гослинга, – предложил Сандерленд. – А пока мне надо проверить, все ли в порядке в Бристоле. Вы позволите мне еще раз злоупотребить вашим гостеприимством и воспользоваться телефоном?
– Ну конечно, инспектор. И никакое это не злоупотребление. Вы же остаетесь на ланч?
– Благодарю вас, – ответил Сандерленд. – Это очень любезно с вашей стороны.
* * *
Я прошла на кухню, чтобы проверить, как идет подготовка к ланчу. Мисс Джонс, чтобы не подвести миледи, старалась вовсю.
– Мне кажется, что вы можете рассчитывать на прибавку, – сказала я. – И вы тоже, Эдна. На этой неделе вы обе действовали выше всяческих похвал, и я знаю, что леди Хардкасл вам очень благодарна. И я тоже. Спасибо.
– Мы просто выполняем свою работу, – сказала мисс Джонс.
– Она права, – согласилась с ней Эдна. – Вот только выбора у нас нет. И хотя от прибавки я не откажусь – пока Дэн лежит, у нас на счету каждый пенни, – я, правда, тружусь не ради нее.
– И тем не менее, – сказала я, – я прослежу, чтобы ваше прилежание не осталось неоцененным.
– Я сейчас скажу вам, что можно сделать, – сказала Эдна, – и это не будет стоить хозяйке ни гроша.
– Слушаю, – я была заинтригована.
– Дэн у меня обожает сигары, – продолжила служанка, – а у мистера Ньюхауса они были просто отличные. У него в комнате… стоит этот, как его, термидор
[67]…
– Вы хотели сказать, хьюмидор
[68]? – поправила ее я.
– Вот именно. И курить он вроде бы больше не собирается…
– Мне кажется, что в этом нет ничего плохого. В жизни мистер Ньюхаус был щедрым человеком. Уверена, что он был бы рад узнать, что его сигары несут радость людям и после его ухода.
– Я всего парочку-то и возьму, – заторопилась Эдна. – Дэна вовсе незачем баловать. А то еще привыкнет и начнет плакаться, когда они закончатся…
– Возьмите, сколько хотите, – позволила я.
Оставив их на кухне, я вернулась к леди Хардкасл и инспектору Сандерленду, которые все еще возились с «доской расследований» в столовой, и пересказала миледи свой разговор с Эдной.
– Отличная идея, – согласилась хозяйка. – Так нам не придется их выбрасывать. А вы любите сигары, инспектор?
– Не могу сказать, что я большой их ценитель, – ответил тот. – В былые годы я курил трубку, но миссис Сандерленд не нравится, когда мои вещи пахнут табаком, так что я бросил. Хотя продолжаю носить с собой пустую трубку. – С этими словами он достал так хорошо знакомую мне трубку из бриара
[69]. – Мне кажется, люди больше доверяют детективу с трубкой, даже если он ее не курит. – Инспектор взял трубку за чубук и мундштуком указал на один из рисунков на доске. – А еще удобно указывать на что-то, – добавил он.
– Действительно удобно, надо же, – сказала леди Хардкасл. – А ты, Фло, как думаешь? Может быть, мне тоже завести трубку?
– Этакую вышедшую из моды глиняную трубку с длинным мундштуком, миледи, – поддержала ее я. – Хотя если вы собираетесь только указывать ею на какие-то вещи, то, мне кажется, карандаш будет не хуже.
– Ну и в чем тогда радость? Не забывай, что у меня репутация слегка спятившей дамы, которую я должна поддерживать.
– Мне кажется, что ни один из тех, кому довелось с вами общаться, не сомневается, что вы немного не в себе, – заметила я.
– Ну, тогда забудем об этом.
Скоро беседа вновь вернулась к убийствам, но, как мне показалось, на этот раз мы просто повторяли старые наблюдения и аргументы. И когда человек в очередной раз слышит: «Но почему, ради всего святого, он это сделал?» – он поневоле начинает задумываться о ланче.
Меня спасло появление Эдны, которая внесла в столовую грубого вида горшок с рагу и клецками.
– Благодарю вас, Эдна, – сказала хозяйка. – Прямо то, что доктор прописал.
– Не стоит благодарности, миледи. Все это приготовила мисс Джонс, а я просто принесла.
– И тем не менее, – настаивала леди Хардкасл, – я всегда с уважением отношусь к вашей работе. Да, вот еще что – мисс Армстронг рассказала мне про сигары… Возьмите столько, сколько сочтете нужным.
– Вы очень добры, миледи. Только сейчас этот тер… тьфу, хьюмидор куда-то исчез. Я думала, что он стоит на тумбочке возле кровати мистера Ньюхауса, там, где лежат его запонки и заколка для галстука, но, черт меня побери, он оттуда исчез…
– Очень странно, – удивилась леди Хардкасл. – А вы все хорошенько осмотрели?
– Я перерыла всю комнату. Его там нет. Там вообще мало чего есть, так что такую большую старую коробку не пропустишь… Ее просто некуда спрятать.
– Может быть, его взял мистер Читэм? – предположила я. – Или даже Зельда Драйтон. Она очень любила мистера Ньюхауса – может быть, запах его сигар напоминает ей о нем…
– Наверное, такое возможно, – медленно произнесла Эдна. – Но только не забывайте, что их комнаты я тоже убираю, и ни в одной из них его не видела.
