Так все и произошло.
Я смогла собрать кое-какие холодные закуски и хлеб, и остаток вечера мы провели за сплетнями и игрой на пианино. Оба молодых человека оказались неплохими пианистами и в очередь с леди Хардкасл исполнили несколько популярных мелодий. А в промежутках мы рассказали им обо всем, что они пропустили, уехав из Глостера во второй половине дня в четверг.
– А ведь вы двое все обязательно доводите до конца, правда? – уточнил Скинз. – Любой другой на вашем месте просто посмотрел бы живые картинки, а потом залакировал бы их доброй пинтой в местном пабе… Но только не вы. Вам обязательно надо было связаться с какими-то убийствами, которые оказались вовсе не убийствами, и при этом вас еще и связали под угрозой иглы…
– Честно говоря, – заметила леди Хардкасл, – это вовсе не мы пригласили Читэма и его подельников в деревню, а связанными пробыли всего ничего.
– Хотя на колени нас поставили именно под угрозой иглы, – напомнила ей я.
– О которой мы в тот момент думали, что она насажена на шприц, полный цианистого калия, – попыталась защититься миледи.
– А это что, было не так? – удивился Скинз.
– Нет, – подтвердила я. – Шприц был наполнен водой. Они ведь ненастоящие убийцы.
– Правильно, но мы же все считали их таковыми, – сказал Барти. – Поскольку думали, что половина из них уже мертва.
– Ну, это сильно напоминает вашу новость о Гюнтере Эрлихмане, – задумчиво произнесла миледи. – Мы ведь тоже все думали, что он мертв.
– А по-другому и быть не может, – вмешалась я. – Вы его застрелили. Прямо в голову.
– И тем не менее… – вырвалось у хозяйки.
Последовавшее за этим молчание нарушил жизнерадостный голос Скинза.
– И все-таки давайте согласимся, – сказал он, – что это не был ваш обычный вечер пятницы, не так ли?
– Напротив, как ни ужасно это звучит, но почти все наши пятничные вечера проходят именно так, – возразила я. – А как вы провели время? Как все прошло в Глостере?
И они принялись рассказывать об ужасах игры в ритм-секции третьеразрядного регтайм-бэнда «бог знает в какой глуши». Я не стала уточнять, где, по их мнению, они находятся сейчас, если Глостер, по их словам, «бог знает какая глушь». Возможно, далеко за границами этой глуши.
Разошлись мы далеко за полночь, но перед этим я аккуратно предупредила мальчиков, что наступает день рождения леди Хардкасл.
– Надо было раньше сказать, – упрекнул меня Барти. – Мы бы что-нибудь приготовили.
– Правильно, но я ведь не знала, что сегодня ночью вы окажетесь у нас на пороге.
– Справедливое замечание, – согласился Барти. – Надо будет что-то придумать.
– Глупости, – сказала я. – Добрых пожеланий будет более чем достаточно. Я просто хотела, чтобы вы знали причину завтрашней утренней суеты, вот и все.
И я оставила их «дрыхнуть в лучшей ночлежке на западе страны».
* * *
Любой день рождения должен обязательно начинаться с завтрака в кровати. Я позволила старушке (в конце концов, ей исполнилось сорок два, и бедняжка нуждалась в отдыхе) поспать подольше, но в половине девятого я больше не могла ждать. С помощью мисс Джонс приготовила поднос, на который поставила яйца всмятку, тост с маслом, кофе и вазочку с джемом. Постучав в дверь спальни, вошла, не дожидаясь разрешения.
– С днем рождения, – сказала я с порога, заметив, как хозяйка вертится под одеялами. Из гнезда, которое она из них себе соорудила, показалось облако темных волос.
– Доброе утро, – пробормотала миледи. – Это что, запах кофе?
– Кофе для новорожденной по случаю дня рождения, – сообщила я, поставила поднос на кровать и распахнула шторы, хотя хилый зимний свет, проникший в окно, был совсем не достоин этого роскошного жеста.
– А подарки? – спросила миледи, садясь в кровати.
– На подносе, – ответила я.
– А, – сказала она с едва заметной обидой, – конверт… Это вовсе ни к чему.
– Откройте же его, старая вы зануда, – сказала я.
Хозяйка открыла конверт и достала его содержимое. Отложив в сторону несколько листов бумаги, взяла в руки письмо.
– «Дорогая сестренка», – прочитала она. – Это от Генри! Как мило! «Дорогая сестренка, мы с Лавинией чуть не сошли с ума от бесконечных споров между отдельными ветвями ее достославного семейства и решили на какое-то время отойти от всех этих клерикально-дворянских обедов. Вместо этого мы решили сбежать, и гори они все огнем. Я посылаю тебе два билета в Гретна-Грин
[78]. Стронгарм
[79] все знает. Люблю, целую, Гарри». Как это все мило… И когда же это?
– Мы отправляемся завтра, с утра пораньше.
– С утра пораньше? – осторожно уточнила хозяйка.
– Поезд отходит от Чиппинг-Бевингтона в девять пятнадцать утра.
Миледи застонала.
– Спокойно, – сказала я. – Это только начало нашего путешествия. В Гретна-Грин мы встретимся с Гарри и Лавинией. После того как они сделают все то, что обычно делается в кузнице Гретны, мы оставим их наслаждаться медовым месяцем, а сами отправимся дальше – в Эдинбург. Наше пребывание в гостинице «Норт Бритиш» оплатит жених, и он же приглашает нас на обед, который заменит роскошный свадебный завтрак.
– Все это звучит очень мило, – заметила хозяйка.
– А в Эдинбурге мы найдем чем заняться, – сказала я. – Нам необходима передышка.
– Ты права, – миледи разбила яйцо. – Ну, а ты что мне подаришь?
Из кармана на своем переднике я достала маленькую коробочку.
– Я заказала это специально для вас.
Открыв коробочку, миледи увидела брошь с двумя фигурками мышей, одна из которых была в шляпе и визитке, а вторая – в кепке и твидовом пиджаке.
* * *
К тому времени как леди Хардкасл спустилась вниз, наши мальчики уже проснулись и… занялись чем-то в малой гостиной.
– Я не уверена, что мы должны и дальше разрешать нашим гостям прятаться в малой гостиной, – заметила миледи. – Кто знает, чем они могут там заниматься. Вдруг завтра, проснувшись, мы узнаем, что они убивали местных музыкантов, с тем чтобы стать единственной регтайм-ритм-секцией в Глостершире…
