Стрюби негромко рассмеялся, показав желтые зубы, резко выделявшиеся на набеленном лице.
– Я в свое время был адвокатом по бракоразводным делам, – сказал он, – и сделал много плохого множеству детей. Сейчас я пытаюсь… доставить им хоть немного радости, пусть даже таким примитивным и кратковременным способом. Это все, что я могу сделать. Откуда мне знать, что вы на самом деле не собираетесь навредить ему или вовсе его убить?
Пламтри развела руками.
– Мне нужно отыскать его, потому что он может вернуть к жизни мертвого короля. Я убила… или, вернее, тот мужчина, которого вы только что слышали, убил короля, а я помогала ему, и теперь я должна все исправить.
– Короля… – повторил Стрюби. – А если я ничего не скажу?
– Тогда я прилипну к вам. Вернусь завтра. Злодей так или иначе вытрясет из вас то, что ему нужно, и для этого он устроит вам кошмарную жизнь. Всем устроит.
– Бог помогает всем, – смиренно произнес Стрюби.
Он запустил руку под отворот своего миниатюрного пиджачка и вытащил из внутреннего кармана плоскую полупинтовую бутылочку виски «Фор розес», открутил крышку, сделал хороший глоток коричневой жидкости и долго, чуть ли не со свистом, выдыхал.
– Мальчика зовут Кут Хуми Парганас, – хрипло произнес он. – Его родителей убили перед самым Хеллоуином в 1992 году, потому что они мешали добраться до него. У младшего Парганаса в голове обитала еще одна личность (вы, конечно, в состоянии понять и оценить это!), которой стремилось завладеть, а вернее, которую стремилось включить в себя множество безжалостных людей. А добиться своей цели они могли бы, только убив мальчика.
Он опустился на приземистую креденцию и закрыл лицо руками.
– Когда я в последний раз слышал о нем, – сдавленно проговорил он, – он жил в доходном доме где-то на Лонг-Бич. Адрес забыл, помню лишь, что это было большое обшарпанное трехэтажное здание на северо-западном углу Оушен и Двадцать первой, с длинным рядом почтовых ящиков по фасаду. Мальчика усыновили мужчина по имени Питер Салливан и женщина, которую звали Анжелика Элизелд. – Он поднял голову и содрал накладной нос; настоящий нос под ним оказался пористым и испещренным красными капиллярами. – Дом принадлежал Николасу Брэдшоу, тому самому, который некогда играл Жуть в телесериале «Призрачный шанс»; он купил дом под именем Соломона Шэдроу и передал все права своей гражданской жене, носящей какую-то мексиканскую фамилию.
– Валори все это запомнила, – сказала Пламтри. – Вы должны этому самому Куту Хуми какие-нибудь деньги?
– Должен?… – повторил, нахмурившись, Стрюби. – Вряд ли. Э-э… точно нет. Честно говоря, мое вознаграждение за то, что я привел туда плохих парней, зажали: они обещали награду тому, кто сможет найти Брэдшоу, якобы в связи с историей роли Жути, а я работал у Брэдшоу, когда тот ушел из актеров и стал юристом, так что мне удалось отыскать его следы. Я так и не…
– Судя по вашим словам, вы своим поступком изрядно осложнили жизнь Кута Хуми, – перебила Пламтри. – Вы не хотели бы передать ему со мной немного денег? Так сказать, в знак возмещения.
Клоун поставил бутылочку и уставился на нее красными слезящимися глазами.
– Не смогу, – напряженным голосом выговорил он в конце концов, – дать вам больше ста долларов. Клянусь, это…
– Думаю, этого хватит, – сказала Пламтри.
Клоун еще несколько секунд смотрел на нее, потом устало поднялся и, шаркая по полу своими несуразными башмаками, поплелся вон из комнаты. Кокрен слышал, как он протопал по не застеленному ковром полу прихожей, как скрипнула и захлопнулась входная дверь.
Кокрен выдохнул сквозь стиснутые зубы.
– Коди, что ты творишь? – прошептал он. – Этому убогому не по карману твое… вымогательство, или покровительство, или как там еще это назвать. Черт возьми, уверен, что и даме из бара было очень болезненно лишиться сумочки! Я обязательно, при первой же возможности, возмещу этим людям…
– Весьма достойные речи, это факт! – перебила его Пламтри. – Дженис оценила бы. А я сама за все расплачусь, как всегда. А пока что обойдусь без твоих оценок того, во что обойдется воскрешение мертвого короля. – Она скривила губы в улыбке. – Без обид, цветочек, ладно?
Кокрен помотал головой:
– Дженис совершенно права насчет тебя. Ты хоть знаешь, что она сбежала, чтобы спасти твою жизнь?
– Естественно. Но я нужна ей гораздо больше, чем она мне.
Дверь снова скрипнула, и через несколько секунд появился клоун с пачкой мятых купюр в руке.
– Я плачу за то, чтобы никогда больше не встречаться с вами, – сказал он.
– Мы позаботимся, чтобы ваши деньги не пропали впустую, – ответила Пламтри и, поднявшись, взяла пачку. Она даже пересчитала деньги; Кокрен видел, что там были не только двадцатки, но и несколько пятерок.
Стрюби нагнулся, крякнув от усилия, и поднял с пола свой латексный лысый парик, потом выпрямился, натянул его поверх волос, взял резиновый нос с креденции, куда недавно положил его, и тщательно прилепил на место.
– Вы нынче растревожили старых призраков, – хрипло проговорил он, – так что я буду спать в полной маскировке.
– Ради Христа, давай уйдем, – сказал Кокрен, не без труда поднимаясь на ноги.
Пламтри убрала деньги в недавно обретенную сумочку и шагнула к двери.
Когда они с Кокреном сошли с оскверненного старого крыльца и нерешительно направились по темной подъездной дорожке к уличному фонарю, окруженному ярким гало, Кокрен оглянулся и, хотя после всего случившегося сегодня его трудно было чем-то удивить, подскочил от неожиданности, увидев пять (или шесть?) худеньких девочек в истрепанных белых платьях, которые, как больные какаду, сидели на обращенном к улице краю крыши, обхватив тощими ручонками согнутые колени. Они как будто следили за ним и Пламтри, но не кивали и не махали руками.
– Смотри на меня! – громким шепотом приказала Пламтри. Кокрен резко повернул голову к ней, и она пояснила: – Не смотри им в глаза, идиот. Или хочешь таскать с собой еще и толпу мертвых детей? Тыведь даже безмаски! Ты просто свалишься здесь и сдохнешь. Кем бы они ни были в свое время, это дела Стрюби, а не наши.
В голове у Кокрена зазвенел недоверчивый протест, но оглядываться на девочек, сидевших на крыше, он не стал.
Пламтри вышла на улицу и поплелась в сторону автозаправки и вывески винного магазина на бульваре Беллфлауэр, и он брел за ней, съежившись и засунув руки в карманы вельветовых штанов.
Кокрен заставил себя забыть о девочках в ветхих платьях и сосредоточиться на Пламтри и себе.
– У нас хватит денег на мотель, – сказал он и поспешно добавил: – Чтобы поспать.
– Может быть, мы сегодня и завихримся в мотель, – согласилась Пламтри, – но только в Лонг-Биче. Нужно снова взять такси.
Кокрен вздохнул, но прибавил шагу, чтобы поравняться с ней. Возможно, по ассоциации с безумным экспромтом Лонг-Джона Бича на мотив «Пыхни, сказочный дракон» у него в голове тоже крутилась какая-то чушь вместо полузнакомой роковой песенки, и он еле сдерживался, чтобы не запеть вслух:
