– «Солвилль» в затмении.
– Пожалуй, ни к чему устраивать здесь вечеринку с порнографией, – буркнул Мавранос. – Пойдемте обратно в кабинет.
– Подожди минутку, – нерешительно проговорил Паук Джо, смотревший пустыми глазницами в дверной проем. – Надо бы и мне… свои два цента вложить. – Он протиснулся в кухню, его щупы проскрежетали по косякам двери и, со звоном распрямившись, задрожали над босыми ногами мертвеца. Одна из металлических нитей хлестнула Пламтри по щеке, и та прошипела:
– Придурок, чтоб тебя! – и оттолкнула щуп.
Седобородый старик вытащил из кармана замызганной ветровки цвета хаки две монеты размером с серебряный доллар и несколько секунд держал их на раскрытой ладони протянутой руки. На вид они походили на грязное золото, имели неправильную форму, и на них были выпукло отштампованы изображение виноградной грозди и буквы «ТРА».
– Они из Трапезунда, что на Черном море, – воскликнул Кути. – Им около двух тысяч лет!
Паук Джо сжал кулак, и, когда развернул его, на ладони лежали два серебряных доллара США.
– Ими он заплатил мне около пяти лет назад за гадание на картах Таро, которое привело его на трон.
– Я помню, – тихо отозвался Мавранос.
– Ну так они снова ему понадобятся, скажешь, нет? Заплатить за переправу через Стикс, за воду забвения из Леты – там, на дальнем краю Индии. – И слепой старик довольно уверенно прошаркал вперед, наклонился и точно положил по монете на сомкнутые веки покойника.
Лицо Мавраноса окаменело.
– Ну, теперь все? Тогда давайте выметайтесь.
И все поплелись, невольно толкая друг дружку локтями, к двери в кабинет, а Мавранос с револьвером в руке замыкал процессию; Паук Джо зацепил щупом одну из мисок, в которых Анжелика выращивала бобы, и она с грохотом слетела на пол и покатилась, разбрасывая по линолеуму сырую землю и засохшие ростки.
Глава 8
Заметь, король безмолвный,
Как это поучительно: печаль
Лицо мое разрушила так скоро!
Уильям Шекспир, «Ричард II»
[39] Кути вновь забрался на стол, уселся, скрестив ноги, рядом с бездействующим телевизором и принялся доедать уху. Когда все остальные заняли свои места, он вновь наполнил свой кубок и спросил:
– Кто же именно назвал вам мое имя и адрес?
– И когда это случилось? – добавил Мавранос.
– Доктор Ричард Пол Арментроут из медицинского центра «Роузкранс» в Беллфлауэре, – сказала Пламтри, также сидевшая на полу рядом с Кокреном, но теперь ближе к дивану. – Сегодня во второй половине дня. – Судя по всему, она тоже решила учесть сотню, пожертвованную клоуном Стрюби, и не впутывать его в дело.
Мавранос нахмурился; высокие скулы, прищуренные глаза и свисающие усы делали его похожим на какого-то древнего татарского вождя.
– Он послал вас сюда?
– Нет, – ответила Пламтри. – Мы с Сидом сбежали из больницы пару часов назад, во время землетрясения. Арментроут даже не верил, что имелся какой-то король, и еще меньше – что я… помогла убить его, до сегодняшней беседы. А тогда он сказал: «О, вы можете получить помощь лишь от кого-то, кто сам без пяти минут такой король, вроде того парнишки пару лет назад». – Она взглянула на Кути мимо Кокрена. – А это оказался ты.
Кути отодвинул миску и отхлебнул вина.
– Почему вы убежали?
– Арментроут вознамерился выяснить, что случилось в новогодний день, – ответила Пламтри, – и собрался держать нас до тех пор, покуда не решит, что выжал все до капли при помощи тех средств, которые имеются у него в аптеке и в процедурной; но очень сомневаюсь, что и после этого он позволил бы нам свободно молоть языками. Вряд ли он решился бы убить нас, но ведь для него не составило бы труда по-настоящему лишить нас рассудка, чтобы мы вообще не могли двух слов связать. Не далее как сегодня днем, для разминки, так сказать, он пытался оторвать и… употребить кое-кого из моих личностей.
– Ваших личностей? – сказала Анжелика.
– У меня ДРЛ, это когда…
– Я знаю, что это такое, – перебила ее Анжелика. – Правда, не думаю, что такое бывает в действительности, мне кажется, что это лишь образное представление посттравматического стрессового расстройства, которое лучше всего лечить с помощью интенсивной исследовательской психотерапии, но я знаю, что это такое.
– Перед тем как стать bruja, моя жена была психиатром, – пояснил Пит.
Пламтри взглянула на Анжелику и вызывающе ухмыльнулась.
– Вы порекомендуете для моего состояния «эдисоновскую терапию»?
– ЭШТ? Нет, конечно! – повысила голос Анжелика. – Я никогда не допускала использования шоковой терапии ни при каких диагнозах и не могу даже представить себе, чтобы кто-то предписал ее при ПТСР, или этом самом гипотетическом ДРЛ.
– О, «эдисоновская терапия»!.. – с наигранным восхищением в голосе произнес Кути над головой Кокрена. – Она вышибла меня из моего собственного мозга и убила мою собаку.
Одна из антенн Паука Джо, зацепившаяся было за ковер, распрямилась с мелодичным звоном, и Пламтри отпрянула и прижалась к плечу Кокрена. Тот обнял ее одной рукой и, прежде чем девушка успела оттолкнуть его, успел почувствовать, что она дрожит. Что ж, он тоже дрожал.
– Так-так-так… – протянул Пит, тоже усевшийся на диван, и взглянул на Пламтри. – Вы сказали, что он пытался съесть какую-нибудь из ваших личностей. Была ли на нем при этом маска? – Он рассеянно вытряхнул сигарету из пачки «Мальборо» и подбросил ее в воздух; сигарета исчезла, но он тут же поднял руку и достал из-за уха такую же с виду сигарету, но уже зажженную, и пустил облачко дыма. – Ну, например, не было ли рядом с ним… пары близнецов или, скажем, шизофреника?
– В другой комнате сидел на отводной трубке настоящий сумасшедший, – сказал Кокрен и добавил для Пламтри: – Тот самый однорукий Лонг-Джон Бич.
На некоторое время все умолкли, и лишь вода журчала и капала, стекая в расставленные по полу жестянки. Тишину нарушил Кути.
– Однорукий мужчина, – медленно произнес он, пристально взглянув на Пита Салливана, – названный по местному городу.
– Я… я думала, что он умер, – сказала Анжелика, стоявшая около стола. – Ты ведь имеешь в виду Шермана Окса, который хотел убить тебя, чтобы съесть призрака Эдисона, находившегося в твоей голове?
– Совершенно верно, этого любителя «дымков». Существуют любители поедать призраков, – пояснил Кути для Пламтри, – и на их жаргоне это «дымки», а он съел их огромное количество.
– Так он и до сих пор их трескает, – вставил Кокрен, – только перешел на «Мальборо».
