– Да, – сказал Пит, не отрывая взгляда от лампы. – Твои проклятущие бабочки превращаются в ос. Дай же мне эту чертову промывалку – оса уже с мою голову!
Анжелика лишь смотрела на него и недовольно хмурилась:
– Нет, она гораздо меньше.
– Не нет, а да! Быстрее!
– И все-таки ей далеко до головы нормального человека.
– Ну если сюда вдруг заглянет нормальный человек, можно будет проверить. Принеси же эту чертову тормозную промывалку!
– Сейчас принесу, – сказал Кути. Но, прежде чем скрыться на кухне, он с нервной ухмылкой повернулся к Кокрену:
– Бороться со всякими козявками лучше всего аэрозолем для промывки тормозов.
– Это точно, – сказал Кокрен ему в спину и рассеянно слизал капли рыбного бульона с трясущихся пальцев. Пламтри взяла его за другую руку и увела подальше от суматохи, мимо трупа Паука Джо, к дальнему краю дивана, а потом – пока Пит и Анжелика продолжали пререкаться по поводу осы – беззвучно вывела в коридор, выходящий к двери.
Судя по грохоту и брани, доносившимся из кабинета, оса то ли принялась метаться по комнате, то ли там объявилась еще одна, но Пламтри под прикрытием этого шума преспокойно сняла цепочку и открыла массивную дверь.
Холодный ночной воздух был насыщен соленым запахом близкого моря. Пламтри и Кокрен промчались по залитому светом фонарей асфальту переулка до угла Оушен-бульвар, перебежали проезжую часть, воспользовавшись кратковременным просветом в потоке несущихся по нему фар, а дальше Пламтри потащила Кокрена по краю автостоянки к железной лестнице, ведущей на песчаный пляж. На другом берегу гавани, в четверти мили отсюда, стоял на вечной стоянке в порту полуострова Лонг-Бич величественный старый океанский лайнер «Куин Мэри», преобразованный в отель, и его желтые огни отражались в пляшущих легких волнах как мятущаяся гряда светящихся цветов.
Пламтри с развевающимися белокурыми волосами соскочила с последней железной ступеньки на песок.
– Неукрощенная вода, – сказала она, широким жестом указав на море. – Тут они не смогут почувствовать нас, даже если найдут время на поиски. Но они его не найдут. Они настолько безумны, что задержатся похоронить этого несчастного старого бродягу.
Сейчас, когда они оказались ниже береговых обрывов, Кокрен увидел на берегу, в сотне ярдов к югу от лестницы, пару костров и с тревогой задумался о том, кому могло понадобиться жечь их здесь глубокой ночью. Морской бриз слабо доносил барабанный бой.
– Н-ну, – сказал он, поежившись, – куда теперь?
– Во Фриско, – ответила Пламтри. – А почему «Клифф-хаус»?
– Это, – сказал он, поежившись, – отличное место для завтрака. Популярно у туристов, так что есть надежное прикрытие. – Он сунул руки в карманы и попытался сообразить, почему «Клифф-хаус» показался всем им таким удобным местом для рекогносцировки. – Не знаю, Коди, просто пришло в голову. Это совсем рядом со старыми Купальнями Сатро, а там можно прекрасно поговорить на полянах около руин, возле самой воды, неукрощенной воды, потому что там нельзя незаметно подойти, невозможно подслушать, а ветер и шум моря забьют любой, даже направленный, микрофон и… – он застенчиво усмехнулся, – на утесах парка Горы Сатро рядами стояло множество древнегреческих статуй. Все они зарыты где-то в парке. Наверно, я думал, что они могут… послужить защитой. Что все эти каменные люди отвлекут внимание от нас.
Он посмотрел сбоку на ее укрытое тенью лицо и попытался понять, не смеется ли она над ним, но она лишь кивнула.
– Почему их зарыли?
– Это было во время Второй мировой, – ответил он. – Правительство опасалось, что они станут ориентиром для японских субмарин.
– А то как же, – рассеянно отозвалась она, шагнув по сыпучему песку в северную сторону, прочь от костров. – Увидит моряк в перископ толпу голых белых людей, стоящих над обрывом среди ночи, и закричит: «Капитан-сан, тут Флиска блиска!»
Грубые шутки Коди действовали на Кокрена угнетающе, и он надеялся на скорое возвращение Дженис.
– А теперь, думаю, – возбужденно сказал он, – мы позвоним моему адвокату, чтобы он перевел нам немного денег. Тогда можно будет взять напрокат машину…
– И оставить Арментроуту письменную инструкцию, где нас искать, – перебила его Пламтри, снова кивнув. – В жопу твоих адвокатов, как сказал поэт. Я добуду машину.
Арментроут никогда не оставался в отделении в столь поздний час. Пациентов давно загнали спать, и в коридорах и холлах горело лишь дежурное освещение. После того как дверь захлопнулась за последним из сотрудников, уходивших на ночь домой, воцарилась всеобъемлющая напряженная тишина; случайный приглушенный визгливый вскрик или дикий хохот воспринимались как долгожданный обвал одной из стоячих волн, которые, казалось, заполняли все комнаты и коридоры, когда тишину ничто не нарушало.
Он сидел в одном из забранных чехлами кресел возле длинного стола, установленного на прежнем месте в телевизионном фойе. Экран наверху чуть светился мутным темно-зеленым светом, а за спиной Арментроута двор скрывали два листа толстой фанеры, которыми наспех зашили окно, через которое сбежали Кокрен и Пламтри.
Резко ограничился не только обзор внешнего мира, но и прочие связи с ним. Телефон-автомат, беспрестанно звонивший днем, умолк, и Арментроут боялся, что, если пересечь зал и поднять трубку, в ней не будет даже гудка.
Каждую пару минут он похлопывал себя по карману брюк, и уже дважды за последние два часа ему пришлось извлечь оттуда ключи и посмотреть на них, чтобы удостовериться, что он может покинуть запертое отделение, если захочет. Пока что он сопротивлялся желанию попробовать ключ в двери; что, если он не подойдет к замку и никто из персонала не захочет узнать в нем того, кто он есть? Что, если с него снимут белый халат и наденут тряпки из кладовки, которую здесь именуют «бутиком», вкатят лошадиную дозу препарата, покажут койку в одной из палат и скажут, что это теперь его место? Что, если оно на самом деле его? Он ведь уже был пациентом подобного заведения в Уичито, когда ему было семнадцать лет…
«Повторить Ричи атропин…»
Дежурная сестра ошалело взглянула на него, когда он несколько часов назад ворвался в охваченное буйством телевизионное фойе, волоча на себе пару манекенов. Он тогда промямлил, что, дескать, это методика восстановления диссоциатиков… Что ж, надо будет держаться за эту версию. Очень может быть, что когда-нибудь он и впрямь проверит это средство на диссоциатиках!
В действительности ему позарез требовался маскирующий эффект этого сооружения. Лонг-Джон Бич оказался опасно опустошен во время этого бедлама с мороженым, а Арментроуту требовалась любая доступная маскировка, потому что, похоже, бог явился прямо сюда, устроил землетрясение и освободил узников из заточения.
Арментроут запрокинул голову и посмотрел на свежую трещину в потолке.
И тут же встал, содрогнувшись всем телом. Полностью заряженный сотовый телефон тяжело оттягивал карман пиджака, но внезапно доктор осознал, что не может находиться в телевизионном фойе ни минутой дольше, и поспешно направился прочь, помахав дежурной сестре через окошко поста.
