– Нет, правда. Леди придумали один безумный прожект. Сегодня вечером я буду ужинать за одним столом с господским семейством, а тебе, Мэри, придется взять на себя мои обязанности.
Тут все заговорили хором. Рори эту проблему решил легко – кивнул мне в сторону комнаты дворецкого, и я последовала за ним.
– Что происходит? – поинтересовался он, когда мы закрыли за собой дверь.
– Особа, о чьем согласии стать подружкой невесты Риченда уже растрезвонила всем на свете, вдруг отказалась явиться на свадьбу.
– И что же, Риченда хочет заменить ее своей экономкой? – Взгляд Рори сделался суровым.
– Нет, разумеется. Она хочет, чтобы я сыграла роль этой особы.
– Но ты ведь не согласилась на это безумие?
– Я могла либо согласиться, либо потерять работу. Впрочем, еще ничего не решено – сегодняшний ужин будет для меня экзаменом, – если я не смогу вести себя за столом, как подобает истинной леди, Риченде придется забыть о своем замысле.
Рори крепко сжал мою руку:
– Ты говоришь правду? Может, все это затеял мистер Бертрам, чтобы убедить своих родственников, что ты достойна стать его женой?
Я разгневанно отшатнулась от него:
– Как ты только мог подумать об этом, после того как я приняла твое предложение?!
– Одно дело – получить предложение от дворецкого, другое – от поместного дворянина.
– Он тоже делал мне предложение раньше, и я отказала.
– Ну так, может, ты раскаялась в своем решении и передумала?
– Если ты так говоришь, значит, совсем меня не знаешь!
– Эфимия, я запрещаю тебе ввязываться в эту дурацкую авантюру!
– Запрещаешь?! Да кто ты такой, чтобы мне запрещать?
– Твой будущий муж, если тебе можно верить.
– Ни одному мужчине, даже обвенчанному со мной, я не позволю ставить мне запреты! В своих поступках я руководствуюсь только собственной совестью! – С этими словами я кинулась вон из комнаты.
Вскоре, однако, успокоившись и все обдумав, я испытала сожаление. Нет, конечно, позволять кому-либо ставить мне запреты я по-прежнему не собиралась. Матушка говаривала, что я поддаюсь всяким новомодным идеям, но у меня не было ни малейшего намерения становиться послушной куклой в чьих-то руках. Сожалела я о другом – о том, что допустила эту ссору. Риченда поставила меня в ужасное положение, и потому я очень нуждалась в поддержке со стороны Рори, а не в его осуждении.
Перед ужином мне пришлось провести целый час в компании саркастически настроенной Сюзетт, которая помогла мне облачиться в одолженный наряд, а когда я, готовая к трапезе за господским столом, заглянула в гостиную, сэр Ричард воззрился на меня разинув рот. В следующую секунду он расхохотался:
– Боже милостивый! Ну ты и учудила, сестрица. Если бы я не знал, что сейчас войдет наша чопорная экономка, я бы ни за что не догадался, кто это. Ты прямо-таки творишь чудеса.
– Чудеса сотворила камеристка мачехи, – отозвалась Риченда. – Она и сама чудо, несмотря на свою неотесанность.
Я вошла и опустилась в небольшое кресло у камина – по всем правилам, с прямой, как шомпол, спиной. Мистер Бертрам протянул мне маленький бокал хереса:
– Ты выглядишь как истинная леди, Эфимия. Именно этого я и ожидал.
– Ну вот, опять завел свою шарманку! – простонал сэр Ричард. – Не забывай, братец, это всего лишь игра. Она не такая, как мы, и никогда не будет одной из нас.
Бертрам покраснел и отвернулся.
– А ты, я смотрю, глубоко в него коготки запустила, – продолжил ненавистный сэр Ричард, обращаясь ко мне. – Только у тебя ничего не выйдет, милочка. Потому что я этого не допущу. Риченда придумала забавное развлечение на этот вечер, но такой девице, как ты, никого не удастся обмануть. Ты никогда не сумеешь выдать себя за истинную леди.
И тут, конечно, нужно было бы вспомнить о смертном грехе под названием «гордыня». Изначально я собиралась наделать оплошностей за ужином, чтобы вынудить Риченду отказаться от своего плана. Наблюдая мое недостойное поведение за столом, вдова Стэплфорд наверняка сделала бы все возможное, чтобы положить конец этому спектаклю. Но сэр Ричард вывел меня из себя. Мысль о том, что этот человек, выскочка, нувориш, претендующий называться джентльменом, может считать меня, при моих-то родственных связях, недостойной его общества, была невыносима.
С искренним сожалением признаюсь, что за ужином я не допустила ни единой ошибки в этикете. Я не отвечала на подначки сэра Ричарда. Я делала вид, что не слышу или просто не понимаю жалкие попытки язвить. Я вела себя так, будто все это семейство банкиров и убийц не заслуживает моего внимания. Матушка мною гордилась бы.
Незадолго до окончания ужина леди Стэплфорд меня отпустила. Я уныло брела через холл к лестнице и к Сюзетт, которая должна была помочь мне снять вечерний туалет со всеми его завязками и булавками, а по дороге размышляла, что же я натворила.
У ступенек вместо Сюзетт меня поджидал Рори с непроницаемым лицом.
– Ты слышал? – спросила я. – Слышал, как Риченда сама сказала, что все это – ее идея?
– Слышал, – бесстрастно произнес Рори. – А еще я видел тебя. Твоя игра была безупречна.
– Я каждый день общаюсь со Стэплфордами – наверное, переняла у них манеры.
– Я бы сказал больше, – покачал головой Рори. – Ты единственная за столом вела себя как истинная леди.
Я с улыбкой сделала книксен:
– Вот спасибо, любезный сэр.
Ответной улыбки не последовало.
– Я всегда знал, Эфимия, что у тебя есть какая-то тайна, и надеялся, что в свое время ты мне ее откроешь. Но сегодня, глядя на тебя, я задался вопросом: а что мне вообще о тебе известно? Что ты от меня скрываешь? Если мы поженимся, я должен знать правду.
Я прямо посмотрела ему в глаза:
– Не могу рассказать тебе все подробности, но я связана дальним родством с людьми, принадлежащими к знати.
– И насколько же они знатны?
– Я уже говорила тебе, что мой отец был викарием. Это правда. А мать… – я помедлила, но все же продолжила: – Мать принадлежит к влиятельной семье, но после ссоры разорвала все отношения с родственниками, и это было очень давно.
– Значит, ты и правда леди?
– Я дочь викария. Не больше и не меньше.
– А Бертрам в курсе?
Я покачала головой:
– Кроме меня, об этом знают только три человека: моя матушка, мой младший брат и ты.
– Ясно. Хоть что-то я знаю, – сказал Рори. – Но сегодня, когда ты сидела за господским столом, мне показалось, что именно там твое место, а не среди слуг.
Я положила руку ему на грудь:
– Поверь мне, сидя там, я каждую секунду мечтала очутиться рядом с тобой, за столом на кухне.
