– Да. – Бертрам вздохнул. – Типтон, конечно, не полоумный, но и разумным я бы его не назвал.
– Так или иначе, мы сумеем выстроить более или менее логичную версию произошедшего лишь после того, как Мэри добудет сведения о доставке какао гостям перед сном.
– Когда она об этом расскажет?
– Полагаю, когда сегодня вечером придет в мои апартаменты.
Бертрам кивнул:
– Постараюсь пробраться к тебе незаметно.
Я уже готова была обрушить на него поток возражений, но все-таки речь шла об убийстве его матери, и у меня не было права держать Бертрама в стороне от расследования. К тому же раньше мы в таких делах были неплохой командой.
– Кое-что не дает мне покоя, – сказала я. – Почему ваша матушка не позвонила в колокольчик, чтобы позвать слуг, когда ей стало плохо?
– Возможно, потому, что страдания были невыносимыми? – проговорил Бертрам, помрачнев.
– Но шнур висит прямо над кроватью, – заметила я.
– Ты хочешь сказать, что она позвонила и никто не отозвался? – ошеломленно спросил он.
– Насколько мне известно, слуг на ночь запирают в отведенной им части Замка, которая соединена с господскими помещениями одним-единственным коридором.
– Нет, – покачал головой Бертрам, – слуги не могли уйти к себе так рано, когда в доме столько гостей. Кроме того, система оповещения здесь обширная – шнуры звонков протянуты до людской, а если кто-то из слуг не услышит, есть Роббинс, который ночует на господской половине. Колокольчики есть и в его комнате, так что он-то обязательно услышал бы.
– А он спит достаточно чутко?
– Можешь не сомневаться – граф наверняка позаботился о том, чтобы колокольчики звучали оглушительно.
– Значит, должна быть другая причина, по которой леди Стэплфорд не смогла позвать на помощь, – сказала я.
– Единственная причина, – подхватил Бертрам. – Кто-то отсоединил колокольчик от шнура.
Мы уставились друг на друга.
– Ключ от спальни леди Стэплфорд должен быть у Рори, – сказала я.
– А мы можем быть уверены, что это единственный ключ? – спросил Бертрам. – Обычно в таких огромных домах всегда есть дубликаты или мастер-ключ ко всем замкам.
– Нам нужно сейчас же проверить колокольчик, пока преступник не вернулся в спальню леди Стэплфорд и не замел следы.
– Согласен. Если колокольчик не сработает, это будет весомым доказательством того, что мою мать убили.
Я встала со скамейки:
– Идемте искать Рори.
Глава 23. Слуга и господин
– Нет, – сказал Бертрам. – Я пойду в дом и велю Роббинсу передать Рори, что мы ждем его на западной аллее.
– Но ведь будет быстрее, если мы… – начала я.
– Рори – слуга, Эфимия, а ты – леди. И речи не может быть о том, чтобы ты бегала по людской в поисках лакея.
– А Роббинсу это не покажется странным?
– Роббинсу хорошо платят, чтобы он выполнял приказы, а не обдумывал их. Обычно все слуги так и поступают.
Я осталась одна в размышлениях о том, как мой будущий муж отнесется к призыву встретиться со мной и с мистером Бертрамом в кустах. О том же, как я теперь буду смотреть в глаза Роббинсу, мне и вовсе думать не хотелось. Временами меня очень радует, что человек не наделен способностью читать чужие мысли. Готова признать, что такая способность очень пригодилась бы в деле обнаружения истины, однако пагубные последствия свели бы на нет любой положительный эффект.
Бертрам вернулся быстро. Он так запыхался, что, усадив его, я скрестила пальцы, загадав, чтобы к тому времени, как явится Рори, он успел отдышаться и прийти в себя.
Удача, однако, была не на моей стороне – Рори появился почти сразу, бегом преодолев расстояние от Замка до нас.
– Что случилось? – спросил он у меня и тут увидел задыхающегося Бертрама – тот, к счастью, был на скамье у меня за спиной, а не у моих ног. Рори, тем не менее, нахмурился. – Эфимия! – В его голосе звучали злость и подозрение.
– Отлично, Маклеод, вы уже здесь, – сказал Бертрам. – Нам нужна ваша помощь.
– Р-разумеется, сэр-р, – отозвался Рори, и раскатистый звук «р» был опасным признаком – шотландский акцент в его речи проявлялся так сильно, только если он нервничал.
– Извините, мне нужно отдышаться, дайте минутку. – Бертрам прижал ладонь к груди и несколько раз глубоко вздохнул.
Я поспешно села рядом с ним:
– Вы плохо себя чувствуете?
Он слабо улыбнулся мне, по-прежнему тяжело дыша:
– Кажется, последние события выбили меня из колеи. Сердце расшалилось, оно у меня не слишком здоровое.
– В таком случае, вам не следует перенапрягать его в делах, подобных тому, которым вы сейчас заняты… сэр, – процедил Рори.
Я наступила ему на ногу:
– Мы с мистером Бертрамом обсуждали убийство его матери. У нас есть подозрение, что колокольчик в комнате прислуги кто-то отсоединил от шнура в ее спальне. Ключ еще у тебя?
– Ай. Миссис Мерион хотела его забрать, но стоило мне намекнуть, что полицейские непременно захотят, чтобы их проводили в эту спальню, и станут задавать вопросы, как она тотчас решила, что пусть лучше ключ будет у мужчины, предпочтительно из Стэплфорд-Холла.
– Весьма хитро, – похвалил Бертрам. Теперь он дышал чуть ровнее. – Вы не знаете, есть ли от этой спальни другие ключи?
– Я навел справки, – сказал Рори. – Экономка не уверена в ответе. Спальня находится в крыле, относящемся к самой старой части здания.
– Значит, – подхватила я, – здесь могли появиться сотни дубликатов задолго до прихода миссис Мерион на эту должность. Меня всегда удивляло, почему старинные дома не грабят каждый день, ведь у них проблемы с охраной безопасности.
Рори странно взглянул на меня, но промолчал.
– Извольте проводить нас в спальню моей матери, Маклеод, – сказал Бертрам. – Нам нужно проверить, исправен ли звонок.
– Тогда лучше сделать так: возьмите ключ, а я пойду в помещение для прислуги и послушаю, зазвенит ли колокольчик. Дайте мне десять минут, потом дергайте за шнур. После этого я поднимусь к вам и расскажу, что произошло.
Бертрам слегка побледнел, но все же кивнул.
В коридоре, где находилась спальня покойной леди Стэплфорд, был слышен храп.
– Неужели Риченда еще спит? – спросила я, когда мы остановились у двери. – Доктор Трип дал ей снотворное, но это было много часов назад.
Бертрам дрожащей рукой поднес ключ к замочной скважине.
– Надеюсь, это все-таки Риченда храпит, – пробормотал он. – Не хотелось бы встретиться с призраком моей матушки. У нее и при жизни-то характер был не ангельский.
