Обо всем этом граф Эрроу был осведомлен и питал к премьер-министру огромное уважение. Однако, будучи сам моряком, он твердо знал, что Индия Индией, а единственный по-настоящему надежный щит Англии – это ее флот.
В Адмиралтействе, как он убедился, его ждали. Граф немедленно был препровожден в кабинет лорда Барэма, который поднялся навстречу ему. Вид у первого лорда Адмиралтейства был здоровый и цветущий, совсем не по его семидесяти восьми годам. Впрочем, принц Уэльский и виги, противившиеся его назначению, объявили, что ему и вовсе восемьдесят два, и всячески на эту тему зубоскалили.
Лорд Барэм протянул графу руку.
– Эрроу! – воскликнул он. – Не могу выразить, как я рад вас видеть.
– Я прибыл так быстро, как только мог, – ответил граф. – Хотя покидать мой корабль мне было нелегко.
– Я знал это, – сказал лорд Барэм. – И хочу поздравить вас не только как самого молодого капитана в британском флоте, но также и в связи со всеми вашими героическими делами, перечислять которые мне нет нужды.
– Ни малейшей, – подтвердил граф.
Он сел в кресло, на которое ему указал лорд Барэм, и, не сдержав беспокойства, спросил:
– Но что же произошло, сэр? Я знаю, что раз я получил в наследство титул и владения отца, то должен вернуться. Но почему такая поспешность?
– Вы мне нужны, – коротко ответил лорд Барэм. Граф только вздернул брови, а первый лорд продолжал;
– Я не знаю никого, Эрроу, и это истинная правда, кто мог бы сейчас, в это ответственное время, быть мне таким ценным помощником, как вы.
Граф внимательно слушал, но не говорил ни слова.
– Речь идет не о службе в Адмиралтействе, – пояснил лорд Барэм, – которая, я знаю, пришлась бы вам не по вкусу. Мне понадобятся ваши связи в высшем свете, куда вы теперь вхожи и где, втайне от всех, могли бы оказать мне бесценную услугу.
Лицо графа, выражавшее все это время любопытство с долей озабоченности, просветлело. Получив из Адмиралтейства приказ прибыть на своем корабле из Средиземного моря, где он принимал участие в блокаде французов в Тулоне обратно в Англию, он опасался, что его сделают, как он выражался, «бумажной крысой». И намерен был открещиваться от этого всеми возможными способами, Теперь, услышав, что у лорда Барэма на уме совсем иное, он испытал большое облегчение.
Первый лорд придвинул к нему свое кресло.
– Приняв Адмиралтейство, – сказал он, – я нашел, как и ожидал, все дела в самом плачевном состоянии. А причина, вам это и без меня известно, в том, что Генри Дандес, или, как он теперь прозывается, виконт Мелвилль, провалил отчет королевской комиссии о расходах флота.
Граф кивнул, и лорд Барэм продолжал:
– Он неуважительно отнесся к членам комиссии, те же в отместку извлекли на свет факты злоупотреблений, совершенных при нем десять лет назад.
– Я слышал об этом, – ответил граф. – Но сведения из Англии были отрывочны, и трудно было разобраться в политической подоплеке.
– Мелвиллю пришлось уйти, и я оказался на его месте, – заключил лорд Барэм. – Теперь мои противники только и ждут, чтобы я оказался в дураках.
– Этого надо избежать, – решительно произнес граф Эрроу.
– Тут-то мне и нужна ваша помощь, – сразу оживившись, ответил лорд Барэм. – Необходимо узнать, каким путем сведения из Адмиралтейства попадают к противнику. У Бонапарта есть шпионы повсюду, даже в Карлтон-Хаусе!
[1]
Граф подался вперед.
– Вы в этом уверены? – недоверчиво спросил он.
– Вполне, – ответил первый лорд. – Наполеону становятся известны наши планы почти в тот же миг, как мы их принимаем. Так больше продолжаться не может.
– Еще бы! – откликнулся граф.
– Ваша задача будет сравнительно проста, – сказал лорд Барэм. – Вы теперь знатный человек, и принц Уэльский непременно захочет приблизить вас к себе, – взгляд его лукаво блеснул. – Рассказы о ваших подвигах в войне с французами он несомненно сочтет занимательными, только смотрите, не заикнитесь о них прежде принца никому другому. – Лицо графа сказало лорду Барэму, что он не из тех, кто склонен к бахвальству. – Сейчас не место для ложной скромности, и каждое ваше действие будет иметь на то основания. Это будет частью моего плана победы над Наполеоном.
– И я от всего сердца надеюсь, что вы ее добьетесь! – горячо произнес граф,
– Дело это непростое. – Лорд Барэм помолчал. – Сейчас я доверю вам секрет, который ни при каких обстоятельствах не должен попасть во Францию.
Граф приготовился слушать.
– В Портсмуте под командованием генерал-лейтенанта сэра Джеймса Крэга собраны большие военные силы, которые будут, я цитирую, «отправлены за границу в неизвестное место». – Лорд Барэм продолжал тихо и внушительно:– Премьер-министр проявил похвальную силу характера и, несмотря на угрозу вторжения на наш остров, принял решение бросить эту армию навстречу неизвестности.
– Именно таких действий я от него и ждал! – восхитился граф.
– «Тайной экспедиции», как мы ее называем, предстоит переход в две с половиной тысячи миль мимо портов, в которых укрываются пять вражеских флотилий, каждая из которых насчитывает семь десятков линейных кораблей, и графу, который только что расстался с флотом, можно было не объяснять, сколько опасностей сулит такое плаванье.
– Я сообщу вам одну вещь, – продолжал первый лорд Адмиралтейства – которую не знает никто, даже здесь, за исключением меня. Речь идет о содержании приказа, с которым Крэг ознакомится только по выходе в море.
Понимая, насколько эти сведения секретны, граф едва удержался от того, чтобы оглянуться через плечо: не подслушивает ли кто-нибудь?
– Он должен проследовать на Мальту, взять на борт находящееся там восьмитысячное ударное войско и во взаимодействии с русским корпусом, базирующимся на острове Корфу, предпринять освобождение Неаполитанского королевства и защиту Сицилии.
Видя изумленный взгляд графа, лорд Барэм продолжал:
– Поскольку успех этой операции чрезвычайно важен для всей европейской кампании, Крэг должен разместить на Мальте наш гарнизон, если потребуется, даже без согласия короля, ему также предписывается при поддержке Нельсона держать блокаду Египта и Сардинии.
Он замолчал.
– Я потрясен, это все, что я могу сказать, – проговорил граф. – И ввиду ужасных опасностей, связанных с осуществлением такого плана, я понимаю, что «Тайная экспедиция» – название вполне подходящее.
Понимал он и то, что боевой дух солдат, погруженных на корабли, будет очень высок, ведь у них, впервые после многих месяцев вынужденного сидения на месте появятся надежды на участие в военных действиях.
