На самом деле Ким Чен Ир, скорее всего, родился в селе Вятское Хабаровского края, на территории Советского Союза. Ким Ир Сен, которому пришлось бежать из Кореи, служил тогда в советской Красной армии и дослужился до чина полковника.
У Ким Чен Ира был младший брат, в четыре года утонувший в пруду в Вятском. При этом присутствовал лишь сам Ким Чен Ир, и некоторые западные источники утверждают, что он мог нарочно толкнуть малыша в воду и просто-напросто утопить его
[90]. Как бы то ни было, у Кима Второго явно были и другие личные проблемы, помимо отношений с отцом и сыном. Он никогда не летал на самолете и вообще едва ли выезжал за пределы Северной Кореи, не считая краткого периода эвакуации во время Корейской войны. Этим он разительно отличается от предшественника-отца и преемника-сына, которые провели важные периоды в своей жизни за границей. Ким Чен Ир и внешне не очень походил на мужественного Ким Ир Сена.
Он вполне мог бы быть подкидышем — как если бы новорожденного Арагорна в колыбели подменили на Голлума. Голос у него тоже был не особенно звучным — за всю жизнь он лишь однажды произнес публичную речь на открытом воздухе, да и то ограничился одним предложением: «Да здравствует Корейская народная армия!»
[91]
Парикмахерская. Вопреки всем слухам, что прически в КНДР строго регламентированы и мужчины обязаны стричься под Ким Чен Ына, подобные плакаты призваны вдохновлять клиентов. Впрочем, с разнообразием вариантов у женщин дела обстоят получше.
Судя по всему, у Ким Чен Ира было множество комплексов по поводу внешности, и с возрастом они усугублялись. Уже в среднем возрасте он начал укладывать (или ему начали укладывать) редеющие волосы в высокую прическу в стиле рокабилли — вероятно, в стремлении прибавить немного роста к тем 158 сантиметрам, которыми его наградила природа. Потом он начал носить андрогинные сапожки на каблуках
[92], которые американский госсекретарь Мадлен Олбрайт (тоже весьма низкорослая дама) после государственного визита в 2002 году охарактеризовала как «выше, чем мои собственные». Долгие годы Ким Чен Ир вслед за отцом надевал спартанский костюм в стиле Мао, но в начале 1980-х он нашел собственный стиль и его визитной карточкой стал оливково-зеленый костюм, напоминающий ползунки, — этакая помесь школьного вахтера, офицера низшего ранга и младенца. Позднее, в особенности после инсульта в 2008 году, он стал производить впечатление человека, которому нет дела до последовательности в стиле и до универсальных представлений об эстетике. Вероятно, он делал это сознательно, формируя образ скромного и непритязательного государственного деятеля, полностью поглощенного управлением страной и не думающего о себе.
Даже учитывая прическу и каблуки, Ким Чен Ир не был совсем лишен привлекательности. Со временем он обзавелся довольно экстравагантными по западным понятиям солнечными очками, вероятно, украденными его агентами где-нибудь на чердаке Элтона Джона, и эти очки Вождь охотно надевал на сеансы «руководства на местах» и во время государственных визитов. В общем, неудивительно, что вдобавок к бесчисленным северокорейским и международным наградам и титулам Ким Чен Ир в конце концов оказался в первых строчках самого важного и потрясающего рейтинга двухтысячных, а именно — «Топ-25 мужчин, выглядящих как старые лесбиянки»
[93].
Его сумел обойти только Брюс Дженнер (как его тогда звали), но поскольку с тех пор он сменил имя на Кейтлин и считает себя женщиной «во всех смыслах этого слова», согласно правилам спортивных состязаний золотая медаль должна достаться полноправному победителю, Любимому Руководителю Северной Кореи
[94].
Будни. Не каждому дано принимать президента Вьетнама в таком виде: очки Лайзы Минелли, костюм вахтера и ботинки на каблуках.
Последняя знаковая вещь, сопровождавшая Вождя в конце пути, — довольно неопрятная парка с сиреневым подкладом, бессменный спутник последних лет его жизни, не считая разве что летних месяцев. Существует много сложных причин тому, что за 17 лет правления Ким Чен Ира некогда столь уважаемая Северная Корея превратилась в глазах окружающего мира в трагикомичного горохового шута. Большинство из них от него самого никак не зависели, но тот факт, что страной руководил полутораметровый гибрид Мао и пожилой Лайзы Минелли, явно не пошел на пользу делу. К счастью для Ким Чен Ира, а также множества других низкорослых и, прямо скажем, непривлекательных государственных деятелей, большая политика — не конкурс красоты. И хотя Ким Чен Ир не может похвастаться внешностью кинозвезды, он глубоко и искренне интересовался кинематографом и его возможностями в деле массовой пропаганды. Будучи заместителем директора — и фактически руководителем — Департамента пропаганды и агитации, он еще в середине 1960-х лично занялся развитием киноиндустрии в Северной Корее
[95]. Иные формы творчества — например, музыка, танцы и театр — тоже играли в северокорейском обществе важную роль при Ким Чен Ире и до, и после его прихода к власти. Впрочем, для произведений того периода характерны сдержанность и консервативный соцреализм. Под руководством Ким Чен Ира бурно развивались, множились и закреплялись за официальными поводами различные формы массовых представлений, ставших визитной карточкой Северной Кореи в глазах окружающего мира: экстравагантные военные парады, «живые картины», в которых бесчисленные участники служат пикселями, а также поражающие воображение массовые гимнастические выступления с десятками тысяч участников.
Многотомные собрания зубодробительно скучных мемуаров, трудов и изречений ныне царствующего Кима обо всем, начиная от сельскохозяйственной политики и пятилетних планов и заканчивая международной солидарностью антиимпериалистического движения, по-прежнему являются постоянным (и зачастую единственным) элементом северокорейских библиотек и книжных магазинов. Но из трех поколений династии лишь Ким Чен Ир оставил потомкам произведения о высоких материях: «Об оперном искусстве» (разумеется, речь идет о революционной опере, как в Китае при Мао, — не какой-нибудь там буржуазный Верди), «Жизнь и литература» и «Характер и актер». Одновременно с тем, как Ким Чен Ир незаметно, но настойчиво утверждался — и был утверждаем — в роли преемника отца и худрука своей страны, он стал архитектором культа личности Ким Ир Сена — а позднее и собственной. По всей видимости, Ким Чен Ир обладал глубоким инстинктивным пониманием искусства сценической постановки, так что именно этот аспект общественной жизни стал основным при его правлении.
