– Что ты сделал? для чего ты обманул меня и увел дочерей моих, как плененных оружием? Зачем ты убежал тайно, и укрылся от меня, и не сказал мне? Я отпустил бы тебя с веселием и с песнями, с тимпаном и с гуслями; ты не позволил мне даже поцеловать внуков моих и дочерей моих; безрассудно ты сделал (ст. 26–28).
(С тимпаном и с гуслями, как же!)
Иаков оправдывался, но Лаван ничего не желал слушать и требовал, чтобы ему вернули домашних идолов. Не зная о том, что сделала Рахиль, Иаков отвечал:
– У кого найдешь богов твоих, тот не будет жив; при родственниках наших узнавай, что есть твоего у меня, и возьми себе (ст. 32).
В ярости метался Лаван от шатра к шатру, переворачивал все вверх дном, и наконец ворвался в шатер Рахили.
Здесь дочь его сидела на верблюжьем седле и нескольких одеялах.
– Да не прогневается господин мой, что я не могу встать пред тобою, – кротко сказала она, – ибо у меня обыкновенное женское.
В Древней Месопотамии «обыкновенное женское» было явлением таинственным и пугающим, предметом множества правил, запретов и суеверий. Так что Лаван не возражал. Он обыскал шатер в поисках идолов – и, ничего не найдя, вернулся к Иакову. Теперь уже и тот заговорил с раздражением:
– Какая вина моя, какой грех мой, что ты преследуешь меня? Ты осмотрел у меня все вещи, что нашел ты из всех вещей твоего дома? Покажи здесь перед родственниками моими и перед родственниками твоими; пусть они рассудят между нами обоими (ст. 36–37).
Лавану пришлось смириться. Он заверил, что у него к Иакову претензий нет, двое заключили мирное соглашение и воздвигли груду камней на холме как памятник о нем.
И никто не узнал, что идолы остались у Рахили, спрятанные в верблюжьем седле.
Верьте или нет, но «обыкновенное женское» – или, если вы еще не поняли, о чем речь, «особые женские дни», «красный день календаря» и так далее – в Писании популярная тема. Снова и снова Тора запрещает мужчинам вступать в сексуальные отношения с женщиной во время менструации под страхом «истребления из народа своего» (Лев 20:18). Книга Левит содержит в себе специальные божественные инструкции для женщины на время ежемесячных кровотечений. Большинство этих инструкций касаются ритуальной чистоты – понятия, которое следует от чистоты в современном смысле слова, как соблюдения гигиены: здесь речь идет о соблюдении обрядов или ритуалов, позволяющих человеку принимать полноценное участие в религиозной жизни общины.
Библия называет несколько ситуаций, при которых человек оказывается в состоянии ритуальной нечистоты: кожные болезни, при которых кожа покрывается язвами или источает влагу (Лев 13:1–45), истечение семени (Лев 15:16), любое ненормальное истечение телесных жидкостей (Лев 15:2), прикосновение к мертвому телу (Чис 19:11), роды (Лев 12:2) и менструация (Лев 15:19).
Раввин Уэйн Досик отмечает, что «все эти обстоятельства связаны с потерей: потерей телесной жидкости, возможности зарождения новой жизни – или жизни как таковой. В состоянии потери человек теряет целостность и потому не может участвовать в религиозных обрядах (в те дни речь шла о жертвоприношениях в святилище), отдаваясь им всем сердцем»
[73]. Любопытно уточнение, которое делает Лев 12: после рождения мальчика мать ритуально нечиста сорок один день, а вот после рождения девочки – больше семидесяти дней!
Чтобы вернуться к состоянию ритуальной чистоты, необходимо омыться в текущей природной воде, символизирующей очищение. Вот почему у современных иудеев-ортодоксов всегда есть миква – специальный бассейн для ритуального очищения: выглядит она как большая ванна, однако всегда так или иначе соединена с природными водными источниками.
Как для древних израильтянок, так и для современных ортодоксальных иудеек ритуальное омовение символизирует конец ежемесячного очищения, именуемого нидда (буквально «отделенная»). В состоянии нидда женщине запрещено прикасаться к любым мужчинам, включая и собственного мужа. Время отделения в разных традициях различается, но большинство иудеев-ортодоксов, как и Ахава, выдерживают полный срок в двенадцать дней.
Ограничения, связанные с нидда, перечислены в Лев 15:
Если женщина имеет истечение крови, текущей из тела ее, то она должна сидеть семь дней во время очищения своего, и всякий, кто прикоснется к ней, нечист будет до вечера; и все, на чем она ляжет в продолжение очищения своего, нечисто; и всё, на чем сядет, нечисто; и всякий, кто прикоснется к постели ее, должен вымыть одежды свои и омыться водою, и нечист будет до вечера; и всякий, кто прикоснется к какой-нибудь вещи, на которой она сидела, должен вымыть одежды свои и омыться водою, и нечист будет до вечера; и если кто прикоснется к чему-нибудь на постели или на той вещи, на которой она сидела, нечист будет до вечера; если переспит с нею муж, то нечистота ее будет на нем; он нечист будет семь дней, и всякая постель, на которой он ляжет, будет нечиста… А когда она освободится от истечения своего, тогда должна отсчитать себе семь дней, и потом будет чиста; в восьмой день возьмет она себе двух горлиц или двух молодых голубей и принесет их к священнику, ко входу скинии собрания; и принесет священник одну из птиц в жертву за грех, а другую во всесожжение, и очистит ее священник пред Господом от истечения нечистоты ее (ст. 19–24, 28–30).
Для миллионов современных евреек все эти принципы – не любопытная диковинка из древних времен, а актуальные правила, по которым живут они сейчас. Лев 15 объясняет, почему герои «Скрипача на крыше» во время танцев прикасаются друг к другу через носовые платки. В иудейских общинах, где до сих пор соблюдаются таарат амишпаха – «законы о семейной чистоте», – муж и жена во время месячных не имеют права даже случайно прикоснуться друг к другу.
«С первого появления крови начинаешь отсчитывать дни, – объясняла мне по электронной почте Ахава. – До конца срока мужу и жене запрещено прикасаться друг к другу, передавать друг другу любые предметы (поэтому у нас две солонки!) и вести любые разговоры на “сексуальные” темы. Мы спим в разных постелях и не должны видеть друг друга раздетыми».
К этому времени мы с Ахавой так сблизились, что могли без стеснения болтать и о сексе, и о солонках. Я забрасывала ее вопросами по мейлу, особенно сейчас, готовясь к апрелю, когда мне предстояло есть кошерное, праздновать еврейскую Пасху и соблюдать законы о семейной чистоте. Наши разговоры становились серьезнее и значительнее; я была все больше благодарна ей за дружбу и советы – и все лучше понимала, какой бледной была моя христианская вера без обращения к корням, без контакта с людьми, от которых пришла к нам Библия.
«Пять дней продолжается кровотечение, – рассказывала Ахава. – Будем надеяться, что не дольше. Дважды в день я проверяю, есть ли следы крови. Когда кровь прекращается, отсчитываю семь дней и в последний день начинаю готовиться к микве (ритуальному омовению). Смысл в том, чтобы удалить со своего тела все постороннее: грязь из-под ногтей, выпавшие волосы, кусочки еды, застрявшие между зубами. Подготовка занимает от сорока пяти минут до двух часов. Придя в микву, я сперва обращаюсь к служительнице, и она тоже внимательно меня осматривает. Затем спускаюсь в бассейн (к счастью, подогретый!), полтора на полтора метра, глубина по грудь. Нужно задержать дыхание и присесть, погрузившись в воду с головой, как можно глубже. Когда ты поднимаешься из воды, служительница объявляет: «Кошер!» Чтобы омыться правильно, нужно, чтобы весь объем волос оказался под водой. Итак, ты встаешь и произносишь благословение, которое в переводе звучит так: «Благословен Г-сподь Б-г наш
[74], царь вселенной, освятивший нас заповедями своими и давший нам заповедь омовения». В это время можно и вознести какую-то личную молитву.
