Один наш товарищ по имени Поликарпос проехал на красный.
Его тормознула полиция: предъявите документы, почему нарушаем?
– Вы ошибаетесь, я не нарушал! – забожился Поликарпос.
Тогда из машины подтянулись еще четверо полицейских.
– Мы что, все ошибаемся?
– Видите ли, – задумался Поликарпос. – Я, кажется, начинаю понимать, в чем дело. Я разговаривал по телефону с женой. Видите ли, по семейным обстоятельствам мы живем отдельно: у меня работа в Афинах, а у нее – во Флорине. И, надо сказать, каждые божии выходные я мотаюсь в эту самую так ее и растак Флорину за тыщу километров. Вчера вот только вечером вернулся. Усталый, господа полицейские, как собака! И, видите ли, когда я был там, моя жена ничего мне не сказала. Она только выпросила себе новое платье. Она позвонила мне сегодня, сейчас, когда я был, как собака, в дороге, и сообщила, что пришел счет за электричество. Счет за электричество на пять тыщ евро. Пять тыщ евро за два месяца, господа полицейские! Она сама подавала данные, и нам насчитали пять тыщ евро, хотя, по моим расчетам, там было только сто. Но эта… эта женщина утверждает, что все сделала правильно! Господа полицейские, надеюсь, теперь вы понимаете, почему я проехал на красный свет, и простите меня!
– Да, – потер подбородок старший офицер. – Случай действительно непростой. Я бы даже сказал психологический. Конечно, мы вас прощаем! Но права, извините, заберем.
– Почему заберете? – удивился Поликарпос. – Вы же меня поняли?
– Понял. Но если я сейчас вам верну права, вы снова потрюхаете в свою Флорину и там окончательно рассоритесь с женой! Вам надо остыть!
– И сколько же мне придется остывать?
– Ну… Месяца два.
– Но почему так долго, господин офицер? Вы же меня понимаете!
– Еще как понимаю. Я ведь тоже женат.
Афины, XXI век, но все время такое впечатление, будто древнегреческий трактат читаю: о государстве, о человеке и о любви.
Афины
Парфенон парит над площадью Монастираки. Ровные звенья его колонн, подкрашенные прожекторами в цвет сгущенного молока, – портал в другой мир, многоместный разъем, воткнутый в черное гнездо ночного неба.
Перед выходом из метро, на площади, точно под Парфеноном, стоит нескладный, мешковатый, как будто наспех выполненный неловкими пастозными мазками дед. Он напряжен, как артиллерийский расчет на огневой позиции. Дед вглядывается в лица прохожих, намечает цель. Когда распознает русского, выкатывает улыбку самого крупного калибра и сам себе командует: «Пли!»
– Добрый вечер, девушка! Шубу не желаете?
– Нет, спасибо!
– Но почему? – Дедушка поражен отказом так, как будто он предложил не сомнительную шубу втридорога, а по крайней мере власть над миром.
– Во-первых, у меня есть, а во-вторых, я здесь живу. Зачем мне в Афинах шуба?
– Так, – не отступает с боевых позиций дед. – А друзья к вам приезжают?
– Бывает.
– А им шубы не нужны?
– Нет, у них есть.
– А родственники? Родственники к вам приезжают?
– Ну конечно. Но и у них есть шубы.
– Ага… – Продавец пушнины не падает духом. Наоборот, он вдохновлен какой-то новой мыслью. – В следующий раз сделаем вот как. В следующий раз, когда к вам кто-то приедет, вы, не теряя времени, приведете его прямо ко мне. Ведь у ваших друзей есть свои друзья – и у кого-то из них точно не будет шубы!
– Вы серьезно думаете, что они будут этим в Греции заниматься?
– А чем же еще здесь заниматься?! – изумленно разводит руками непобедимый маркитант.
Куски мрамора разложены на стеллажах. Между обломками колонн – тропинки и таблички с подписями. Кошки и собаки принимают воздушные ванны на обломках античных храмов. Солнечные лучи падают точно на остатки языческих алтарей – за такие места у котов случаются драки.
– Белли гаттини! – выдувая гласные из слов, как пузыри из жвачки, млеет итальянец-турист. Он складывает ладони, прижимает их к сердцу, в умилении глядит на котов, неподвижно сидящих столбиками, как языческие идолы. Кошки, утомленные всеобщим обожанием, равнодушно щурятся в сторону.
– Кыш, кыш! – машет на них руками его подружка. Кошки лениво снимаются с мест и переходят метра на два подальше.
– Но почему? – спрашивает ее итальянец. – Почему?
– Ты обещал молиться только на меня!
В кебабной «У Афанасия» заняты все столики. Кебабная находится рядом с Акрополем, но цены здесь умеренные, любой может себе позволить. Рядом с кассой, за служебным столиком на одного, сидит старичок с усталым лицом пьяницы: перед ним полупустой стакан вина. Из бумажного конуса обертки на тарелку вылился оранжевый от паприки мясной сок: кебаб он уже съел. По его напряженной спине и робким глазам понятно, что угощает заведение.
В центре зала пара: англичанин-турист и девушка-гречанка. Официант фиксирует заказ сосредоточенно, как хирург записывает назначения перед серьезной операцией, – не дай бог что-то упустить. Через пять минут он тащит поднос: перед гречанкой ставит овощной салат и пиво, перед англичанином – полкило красного вина и исполинскую порцию еды: четыре кебаба, питу и дзадзыки. Как только официант уходит, парень с девушкой меняют тарелки местами.
– Ты привыкнешь! – успокаивает гречанка застеснявшегося англичанина. – Это поначалу трудно, но потом все привыкают!
Пожилой грек, видимо завсегдатай, делает заказ. Официант риторически бросает ему на ходу:
– Вам меню, наверное, не надо?
– Э-э-э, – грек улыбается, как будто придумал отличную шутку. – Кебабы-то у вас есть?
– Что-о? – замирает на месте официант. – Да вы знаете, где вы? Вы в храме кебаба! Уже шестьдесят лет… каждый мечтает здесь причаститься!
Солнце заходит, темно, но поток туристов на Плаке не иссякает. Вечером здесь много темнокожих – они торгуют бессмысленными сувенирами вроде ниточек на запястье, наркотой, собой. Сливающийся с ночью парень стоит под апельсиновым деревом и показывает кому-то в смартфон люминесцентную луну над Акрополем:
– Смотри какая! Бог мой, настоящая красавица! Натуральная блондинка!
Он стоит под апельсиновым деревом, плод другой, тощей, худородной страны. Прижился здесь, как все здесь приживаются. Сытная греческая земля вскармливает без разбору. Здесь вызревает абсолютно все – и тот капризный, нестойкий, слабый росток веры в бессмертие, который есть у каждого человека, даже если он сам о нем не подозревает.
Рецепт
Чечевица
Замачивать чечевицу не надо, и это очень удобно – встрепенулся от дел, надо бы обед варить, а холодильник пустой. В магазин бежать поздно или лень. И тут спасительная чечевица. Полезное блюдо, которое готовится просто.
