Современная Греция
Греция, вопреки сложившимся стереотипам о ее отсталости, – современная, динамичная страна. По дорогам ездят, используя джи-пи-эс, торгуют по науке, внедрен маркетинг. Реклама, сбыт, целевая аудитория, этсетера.
Да, быт и обиход при этом консервативный. Прямо скажем – сугубо православный обиход. То есть формально все как у нас. Если бы не детали, в которых, как известно, дьявол.
Например. В некоторых монастырях тут спокойно едят мясо, особенно по праздникам. Недавно я узнала о монастыре – небольшом, всего десять чернецов, в котором мясо под запретом.
– О! – говорю. – Как в России. Почему же у них такой строгий устав? Афонский, наверное.
– Нет, – объясняют мне. – Устав обыкновенный, афинский. Просто единственный доход монахов – это пенсия игумена. На мясо не разбежишься.
Возвращаемся из магазина, недалеко от дома дорогу перегораживает машина.
– Мальчик мой, – ласково обращается к нам незнакомый старик. – А где тут живет отец Власий?
– Не знаем, – теряемся с ответом. – Надо в церкви спросить.
– Уже закрыта церковь, любовь моя. У кого еще можно узнать, вспомни, а?
– Так в булочной же! – озаряет нас.
– В булочной в первую очередь спросил.
– И что – там не знают?
– Не знают. Ну ладно. Буду искать. Поеду к мяснику. Берегите себя.
В магазине покупали мне босоножки. Я сидела в кресле с босыми ногами, а выбирал муж. Взял две пары, подошел к продавцу:
– Как считаешь, какие лучше?
– Смотря для какого случая, – дипломатически уклонился от ответа продавец.
– Идем на крестины!
– Тогда лучше эти.
– Но крестины в деревне.
– А! – оживился продавец. – А где деревня?
– На Парнасе.
– Серьезно? Как называется?
– Полидросос.
– Серьезно? Земляк! У меня там двоюродная сестра замужем. Гарифала, знаешь? А босоножки – бери любые, какая разница, тебе по-любому скидка.
Афины, 2019 год. Современно, динамично. Если бы не некоторые детали.
Рецепт
Нутовая похлебка
Нут очень полезен, богат фолиевой кислотой, снижает уровень холестерина в крови. В России его можно найти в любом супермаркете.
Варить нут надо гораздо дольше, чем горох и чечевицу. Греческое название этого блюда можно приблизительно передать на русский язык как «ревисья».
Ингредиенты:
300 г нута
оливковое масло
луковица
соль, перец
орегано
2 лимона
• С вечера замачиваем нут в большом количестве воды. Утром промываем, руками счищаем шкурки – сколько удастся, это необязательно.
• Заливаем нут водой, доводим до кипения и сливаем воду с образовавшейся на ней пеной.
• Лук протираем на крупной терке. Профессионалы-кулинары говорят, что так теряется сок. Но я сок не выбрасываю, а добавляю в кастрюлю.
• Итак, нагреваем в кастрюле (а лучше в скороварке) оливковое масло, слегка обжариваем лук, кладем нут – его можно слегка окислить белым вином на этом этапе, но я обычно делаю нут без ал ко гол я.
• Наливаем горячей воды – так, чтобы была на два пальца выше горошин. Солим, перчим, посыпаем орегано. Выжимаем один лимон. И оставляем вариться. В скороварке уходит час.
• Нут должен развариться до мягкости. В тарелку при подаче обычно выжимают еще один лимон.
Нут в основном выращивают в Центральной Греции (откуда родом моя свекровь, мама Йоргоса, родившаяся в деревне на горе Парнас). Естественно, ревисью в их доме готовили часто. Я традицию переняла и тоже варю этот суп почти каждую неделю. Однажды к нам заглянула тетя Йоргоса Тица (домашнее прозвище Птица) и застала нас за обедом.
«Ой, а что это вы едите?» Мы как раз ели ревисью.
Птица зачерпнула ложку, но в рот не положила, стала внимательно рассматривать.
Потом засмеялась тихонько и вынесла свой вердикт: «Катерина не умеет готовить ревисью!»
Я заволновалась: что, что не так? А Йоргос под влиянием неформального лидера Тицы уже и есть перестал.
«У нас в деревне ревисью мукой уснащают, чтобы соус был густой и непрозрачный!» – после долгих уговоров поделилась секретом Тица.
Как я ни пыталась доказать, что можно обойтись без мучной подболтки: бобовые сами по себе пища тяжелая, даже из русской кухни она ушла – давно, еще в XVIII веке, благодаря прогрессивному влиянию французов… бесполезно! Это же в их деревне так делают. Настоятельно просили впредь добавлять муку…
Пришлось пойти на хитрость. Когда нут разваривается до готовности, я проворачиваю несколько ложек с бульоном в блендере и потом подмешиваю его в кастрюлю. Получается густая непрозрачная похлебка – как из парнасской деревни.
Парнас
Гору Парнас вздымают к небу подземные ключи. Ее вспученное ледяной водой каменное брюхо плотно заросло соснами и платанами, щедро раздающими густую тень. Дома здесь строят из тяжелых камней, окна маленькие: все это для того, чтобы не просто выжить под апокалиптическим южным солнцем, но и получить от жизни удовольствие.
Спрашиваю у соседки, тети Кулы (подбородок у нее длинный, пышный, как кружевное жабо на портретах французских аристократов, и как будто живет своей жизнью):
– Как вы делаете пирог с сыром, тетя? Я пробовала ваш, такой сочный у меня никогда не получается!
Кула смотрит на меня. Подбородок скептически мотается из стороны в сторону.
– Смотри, – серьезно говорит она. – Чужое и чуть-чуть всегда вкуснее, чем свое и много. Твой пирог тоже хорош, но он тебе никогда не понравится просто потому, что он твой. Но ты приходи, я покажу, приходи! Но помни – чужое и чуть-чуть!
Подбородок торжественно дрожит.
В деревне событие: открылась новая таверна. Вечером там собираются все жители. Каждый входящий останавливается и зорко осматривает столики на предмет знакомых: кому бы проставиться?
– Что будешь, Лука? Свинину или ягнятину? Не хочешь? Уже два раза поел? Смотри, какой ты стал капризный! А что ты пьешь – вино или пиво? Два пива от меня Луке!
– Выходить в свет тут опасно для жизни, – критически замечаю я, едва дыша после третьего по счету угощения. (Дядя Лука, друг детства официант Пантелис и владелец трактора Василис.)
– В моей деревне на Пелопоннесе все еще хуже, – обиженно поджимает губы дедушка. – Здесь, видишь, угощают друзей и родню, а у нас вообще – любого прохожего!
